Эльфы до добра не доводят. Татьяна Андрианова

дуэтом. Надо же. Совершенно незнакомый народ, а такое единодушие… Или они встречались раньше? Например, на каком-нибудь слете игроков.

      – Хорошо, – великодушие сочилось буквально с каждым словом. – Я сделаю вам приятное… В конце концов, яичница была недурна…

      Трактирщик подался вперед, ожидая дальнейших слов, как заключенный приговора суда присяжных.

      – Пожалуй, памятуя о ваших высоких заслугах на поприще кулинарии, я сделаю вам одолжение и… заберу голову, скажем, за три золотых.

      Трактирщик издал звук, словно селезень подавился зерном: он выпучил глаза и закашлялся. Подошедшая к нам незнакомка иронично улыбнулась из-под капюшона. Она мне положительно нравится. Думаю, стоит с ней поделиться. Голова-то доставлена ею.

      – Грабеж… – прохрипел мужик, багровея на глазах.

      – Как знаете, – пожала плечами я и попыталась продолжить путь, обогнув по окружности эту глыбу жира.

      Мужик осознал, что мы уходим, но не собирался оставаться наедине со своим горем.

      – Десять серебреников, – предложил он.

      – Четыре золотых, – весело откликнулась я, и торг начался.

      Глава 3

      Примерно через полчаса, когда мы с трактирщиком вконец охрипли, а от головы стали распространятся миазмы стремительно тухнувшего на жарком солнце мяса, мы сошлись на трех золотых и ударили, так сказать, по рукам. Деньги перекочевали ко мне в карман. Вместе с приятной тяжестью золота (к слову сказать, вряд ли настоящего, иначе устроители просто разорились бы на драгоценном металле) в кармане джинсов я ощутила неровности пола под босой ступней. Ну ёперный театр! Чуть без обуви не осталась. И пусть зимние кожаные полусапожки на меху, сейчас явно не по сезону, а если расстегнуть молнию, настойчиво стремятся свалиться с сопревших от жары ног, но другой обуви у меня нет, а на безрыбье… Поэтому сначала я извлекла из-под стола свой боевой сапог и натянула его на ногу. Теперь, когда беззащитной розовой пятке не грозила простуда во время летней прогулки в поисках нормального полноценного обеда, можно было заняться, собственно, самим предметом выгодной сделки. Мешок я брезгливо зацепила двумя пальцами. Игра игрой, а кто их, устроителей, поймет. Мало ли чего напихать могли туда ради хохмы. И я покинула заведение с гордо поднятой головой.

      Направляясь к выходу, я успела заметить краем глаза, как огорченный потерей золота трактирщик с удивлением рассматривал пустые ладони, словно все еще надеялся обнаружить отданные монеты. Горький вздох исторгся из груди практически осиротевшего мужчины, но тут его взгляд упал на одного из пребывающих в отключке страдальцев и остановился примерно в районе пояса, где блестела позолотой резная рукоять меча. Видимо, трактирщик прикинул в уме, сколько сможет выручить за оружие, и воспрянул духом. Сладким оазисом в знойной пустыне в мозгу замаячила верная прибыль.

      На улице солнце жарило вовсю. Если в помещении было более-менее прохладно, то за порогом разогретый воздух горячо чмокнул в лицо, погладил раскаленной ладонью, обволок пуховым оренбургским платком, рождая в голове крамольные мысли о побеге