Стихотворения 1838–1850 гг.. Владимир Бенедиктов

поля ковёр изумрудной,

      Резвясь, огибает алмазной каймой,

      И дальше – спокойно, струёю безмолвной,

      Втекла в многовидный, шумливый поток:

      Взыграл многоводной, в строптивые волны

      Взял милые капли и в море повлёк.

      Там катятся реки, и в дольнем теченье

      Не общий удел им природою дан;

      Но там – их смыкает одно назначенье:

      Но там их приемлет один океан!

      Земная ты

      О нет, нельзя назвать небесной

      Сей ощутимой красоты

      И этой прелести телесной:

      Красавица! Земная ты.

      Так что ж? Лишь в юности начальной

      Мы ищем девы идеальной;

      Как беззакатный, вечный день

      Нам блещут девственные очи,

      Но вечно день да день… нет мочи!

      И в самый день давай нам тень!

      Мы днем хотим хоть каплю ночи.

      Земная ты… но кто поймет

      Небес далеких глас призывной.

      Когда хоть луч один блеснет

      Твоей вещественности дивной?

      Земная ты… Но небеса

      Творит сама твоя краса:

      Ее вседвижущая сила

      Свои ворочает светила;

      Твоя взволнованная грудь

      В себе хранит свой млечный путь;

      И, соразмерив все движенья

      покорных спутников своих,

      Вокруг себя ты водишь их

      По всем законам тяготенья.

      Земная ты… Но небосклон

      Единым солнцем озарен

      И то лишь днем; – а в лоне ночи

      Ты, к изумленью естества,

      Едва откроешь ясны очи —

      Сейчас воспламеняешь два,

      И их сияньем превосходишь

      Сиянье неба во сто крат,

      И их с восхода на закат

      В одно мгновенье переводишь.

      Блажен, кто видит сих денниц

      Любовью вспыхнувших, явленье

      И их закатное томленье

      Под шелком спущенных ресниц.

      Когда ланиты пламенеют,

      Уста дрожащие немеют,

      И в дерзкой прихоти своей,

      Лобзая розы и лилеи,

      Текут на грудь, виясь вкруг шеи,

      Струи рассыпанных кудрей

      И кос распущенные змеи.

      Тост

      Чаши рдеют словно розы,

      И в развал их вновь и вновь

      Винограда брызжут слезы,

      Нервный сок его и кровь.

      Эти чаши днесь воздымем,

      И склонив к устам края,

      Влагу светлую приимем

      В честь и славу бытия.

      Общей жизни в честь и славу;

      За ее всесветный трон

      И всемирную державу —

      Поглотим струю кроваву

      До осушки в чашах дон!

      Жизнь… Она средь прозы чинной

      Увядала бы, как злак,

      Как суха она, пустынна

      Без поэзии: итак —

      Сей фиал за муз прекрасных,

      За богинь сих сладкогласных,

      За возвышенных певцов —

      сих изящного жрецов,

      За присяжников искусства —

      Вечных мучеников чувства,

      Показавших на земле

      Свет небес в юдольной мгле,

      Бронзу