Не спорьте со счастьем. Вера Колочкова

по миграционному закону мне здесь официально зарегистрироваться надо. В течение трех дней. Иначе я буду просто нелегальной мигранткой, понимаете?

      – Прописаться, что ль? Штампик в паспорте поставить? Нет, это я не могу, не обессудь…

      – Нет, нет! Не надо прописывать! Просто зарегистрировать меня, и все! Хотя бы на три месяца! Чтоб милиция на улице не придиралась! А потом я работу найду и жилье какое-нибудь подыщу… Мне без регистрации никак нельзя, тетя Таня…

      – Хм… Ну ладно. А куда надо идти, чтоб тебя зарегистрировать? В паспортный стол, что ли? Так у нас там всегда очередь. Я ж говорю – мне к дочке ехать надо!

      – Нет! Нет! Можно это и на почте сделать! Я знаю, как это. Я спрашивала у тех, кто сюда на работу ездил! Там надо бланк специальный заполнить и отправить в миграционную службу, а на почте корешок дадут. И все. И никакого штампика в паспорте.

      – Что ж, ладно, коли так. Завтра утром и сходим. Эх, горюшко ты мое горемычное… Одна, без отца-матери, с дитем… Ладно, дай тебе Бог помощи да удачи. А работать ты чего умеешь? Специальность у тебя есть какая?

      – Нет. Я университет не закончила. А работала в регистратуре в папиной больнице.

      – Что ж, не богато… Ладно, надо соседок вечером поспрошать, может, и найдется какая для тебя работа. Можно бы и в больницу мою сходить, где я медсестрой до пенсии двадцать лет стажу отпахала, да у меня там знакомых уже никого не осталось. Эх, не вовремя я уезжаю…

      – Да я устроюсь, тетя Таня, обязательно устроюсь! Я сама! Спасибо вам, что в регистрации не отказали, а дальше – я сама!

      Подскочив с места, она радостно рванула в ванную, откуда донесся на кухню слабый голосок Алишера. Выхватила его из воды, прижала к себе, мокрого и горячего, расцеловала в круглые щеки.

      – Мам, ты чего? Я же мокрый! Дай полотенце, я завернусь!

      – Полотенце… Ах да, полотенце! Сейчас…

      – А ты чего такая радостная, мам?

      – А отчего нам грустить, сынок? Все у нас будет хорошо! Главное, мы вместе, правда? Сейчас картошку жареную есть будем! На свином сале!

      – А это вкусно?

      – Вкусно, сынок. Здесь все время картошку жареную едят, ты привыкай. Тебе понравится. А если не понравится, виду не подавай, понял?

      – Ага, понял…

      После горячего купания и сытного обеда мальчишку начало клонить в сон, и Диля едва успела подхватить его, пока он не клюнул носом в опустевшую тарелку. Отнесла на руках в маленькую комнату, уложила на старый диван, недовольно скрипнувший под легким телом ребенка. Вернувшись на кухню, уселась перед недопитой чашкой травяного чая, очень странного на вкус, отдающего крепкой запашистой горчинкой.

      – Я туда иван-чая добавляю, говорят, для живота полезно. А что горчит – так это ничего. Вся наша жизнь не шибко сахарная получилась. И у меня, и у мамы твоей…

      – Да, кстати, про маму, тетя Таня. Вы так интересно выразились, когда я сказала, что папа маму всегда любил… Вроде как для мамы это не совсем хорошо было. В общем, не поняла я.