Украденный сон. Александра Маринина

собирается. Одни люди убивают других и почему-то не хотят, чтобы их за это наказывали. Ничего нового в жизни не происходит.

      Гриневич легко погладил Настю по руке.

      – Устала?

      – Очень, – кивнула она, не поднимая глаз от чашки.

      – Может, тебе твоя работа надоела?

      – Ты что! – Настя вскинула глаза и укоризненно взглянула на помрежа.

      – Что ты такое говоришь! Я ужасно устаю от своей работы, в ней мною грязи, в прямом и переносном смысле, но я ее люблю. Ты же знаешь, Гена, я много чего умею, я могла бы даже переводчицей зарабатывать намного больше, не говоря уж о репетиторстве. Но я ничем не хочу заниматься, кроме своей работы.

      – Замуж не вышла?

      – Дежурный вопрос! – засмеялась Настя. – Ты мне задаешь его каждый раз, когда мы встречаемся.

      – А ответ?

      – Тоже дежурный. Я же сказала: ничего нового в моей жизни не происходит.

      – Но у тебя есть кто-нибудь?

      – Конечно. Все тот же Леша Чистяков. Тоже дежурный.

      Гриневич отставил чашку и внимательно посмотрел на Настю.

      – Послушай, тебе не кажется, что ты просто соскучилась в своей однообразной жизни? Ты мне сегодня совсем не нравишься. Я впервые вижу тебя такой, а ведь я знаю тебя… дай Бог памяти…

      – Двадцать четыре года, – подсказала Настя. – Когда вы переехали в наш дом, мне было девять, а тебе – четырнадцать. Тебя как раз должны были в комсомол принимать, но из-за переезда тебе пришлось перейти в другую школу, а там сказали, что ты для них человек новый и рекомендовать тебя в комсомол они не могут. Так что всех приняли в восьмом классе, а тебя – в девятом. Ты тогда ужасно переживал.

      – Откуда ты знаешь? – изумился Геннадий. – Мы же с тобой тогда не общались, ты для меня совсем малявка была. Я точно помню, мы с тобой подружились, когда наши родители купили нам с тобой одинаковых щенков, из одного помета. А до этого я, по-моему, даже в квартире у вас не бывал.

      – Зато твои предки бывали. И все про тебя рассказывали. И про комсомол, и про девочку из десятого класса, и про контрольную по физике.

      – Про какую контрольную? – недоуменно спросил помреж.

      – Которую ты писать не хотел. Принял горячий душ, вымыл голову и вышел в одной пижаме босиком на заснеженный балкон, а было это в феврале.

      Там тебя родители и застукали.

      – И что было?

      – А ничего. Здоровье у тебя могучее, так что контрольную пришлось писать.

      – Ну ты подумай! – расхохотался от души Гриневич. – Я ведь совершенно этого не помню. Ты, случаем, не врешь?

      – Не вру. Ты же знаешь, у меня память хорошая. А насчет того, что мне скучно от однообразия жизни, тут ты не прав. Мне никогда не бывает скучно. Всегда есть о чем подумать, даже при однообразной жизни.

      – И все-таки ты какая-то кислая, Настасья. Обидел кто?

      – Это пройдет, – она грустно улыбнулась. – Усталость, магнитные бури, парад планет… Все пройдет.

      Что может быть нелепее отпуска в ноябре? В снежные месяцы можно кататься на