Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945. Гейнц Гудериан

к концу октября по случаю открытия нового крыла гостиницы «Элефант» в Веймаре была устроена местная партийная вечеринка (Gautag). На ней присутствовал Гитлер, и меня тоже пригласили, как командующего XVI корпусом и самого старшего по званию офицера в Веймарском округе. Официальное открытие вечеринки произошло в штадтшлоссе[7], и кульминацией его стала речь Гитлера, которую он произнес перед собравшимися на открытом воздухе. В своей речи Гитлер резко высказывался против Англии, и особенно резко – о Черчилле и Идене. Предыдущую речь Гитлера в Саарбрюккене я пропустил, поскольку был в тот момент в Судетах, и меня очень удивила эта новая напряженность. После речи Гитлера в «Элефанте» состоялось чаепитие. Гитлер пригласил меня за свой стол, и я смог пообщаться с ним на протяжении двух часов. Я спросил его, откуда такая резкость в высказываниях против Англии. Как оказалось, причиной его отношения стал тот факт, что он счел поведение Чемберлена в Годесберге по отношению к себе неприемлемым и был возмущен преднамеренной грубостью некоторых известных лиц, являвшихся к нему с визитом. Послу Англии Гендерсону Гитлер заявил так: «В следующий раз, если хоть один ваш человек придет ко мне неряшливо одетым, я велю своему послу заявиться к вашему королю в свитере. Так и передайте своему правительству». Мне он долго и с негодованием описывал случаи, воспринятые им как недоброжелательные, и заявил в итоге, что Англия не заинтересована в установлении дружественных отношений с Германией. Гитлер переживал это особенно глубоко еще и потому, что изначально он с большим уважением относился к Англии и лелеял мечту о тесном сотрудничестве между нашими двумя странами.

      Несмотря на результаты Мюнхенской конференции, Германия вновь оказалась в очень тяжелом положении. От этого неутешительного факта деться было некуда. Вечером в день партийной вечеринки в Веймарском театре давали «Аиду». Я сидел в ложе фюрера, и затем меня пригласили за его стол на праздничном ужине, которым был ознаменован конец празднования. Разговор шел за ужином общий, говорили об искусстве. Гитлер рассказывал о своей поездке в Италию и о том, как был на «Аиде» в Неаполе. В два часа ночи он пересел за столик к актерам.

      Когда я вернулся в Берлин, меня вызвал главнокомандующий сухопутными силами. Он рассказал мне о своем желании учредить должность, в компетенцию которой входили бы одновременно управление кавалерией и моторизованными частями – этими двумя родами войск, которые он объединил для себя термином «мобильные войска». Он собственноручно составил список прав и обязанностей, которые возлагались на человека, назначаемого на эту должность, и дал мне почитать этот черновой набросок. В нем говорилось о праве инспектирования и обязанности составления ежегодных отчетов. Но о праве отдавать приказы, контролировать подготовку, издавать инструкции, решать организационные и кадровые вопросы не было сказано ни слова. Я отказался от этой сомнительной должности.

      Спустя несколько дней ко

7

Городской замок (нем.). (Примеч. пер.)