Царь голод. Леонид Андреев

не понимаю.

      Голоса. У них оружие!

      – У них пушки, отлитые нами!

      – У них инженеры.

      – Ученые.

      – У них власть, и сила, и ум!

      Царь Голод прислушивается, вытянув шею.

      – У них машины!

      – Страшные машины!

      – Мудрые машины!

      Царь Голод (топнув ногою, кричит гневно). Так уничтожьте их! Я ненавижу машины! Они лгут, они обманывают, они порабощают вас. Разбейте их.

      Голоса. У них пушки!

      Царь Голод. Так отнимите их!

      Первый рабочий. А кто будет управлять? Мы не умеем, царь!

      Царь Голод (полный бешеного гнева, вдруг кричит властно, в безумии). Молчите! (И когда все стихает, он говорит напряженно сквозь зубы, еле сдерживая клокочущий гнев.) Безумцы! Пушки нужны им, а не вам. Отнимите их только, и они станут бессильны и кротки, как домашние животные, они будут плакать и молить вас о пощаде.

      Голоса. Это правда.

      Царь Голод. Отнимите пушки – и к вам на службу придут инженеры и ученые, и вы станете господами земли!

      Голоса. Это правда!

      – Нет, это ложь. Братья, готовится новое предательство!

      – Нет, это правда.

      Царь Голод. К бунту, дети мои! На улицы! Ломайте машины, режьте ремни, заливайте котлы – на улицы! К бунту, дети мои! Вас зовет великий и несчастный Царь!

      Голоса. На улицы!

      – Мы боимся!

      – Нас убьют!

      – На улицы!

      – Так жить нельзя. Долой трусов!

      – Ломайте машины!

      – Мы боимся!

      – Боимся!

      – Пощади нас, Царь Голод. Мы так боимся!

      Царь Голод (властным движением руки восстанавливает тишину и, весь озаренный красным отсветом горна, говорит с холодной и безнадежной свирепостью). Вы боитесь, дети? Пусть так. Но послушайте же меня, трусы. Не с пальмовой ветвью мира пришел я к вам, – я к вам прислан для убийства. Вы не хотите остановить машин – тогда остановлю их я. Вы не хотите бросить работу, тогда заставлю бросить я. И я пойду отсюда за вами – я ворвусь в ваши жилища, я передушу ваших младенцев, я выжму последнее молоко из грудей ваших жен и матерей – и убью их. И над их трупами вы заплачете горькими слезами! (Кричит свирепо.) Смерть! Сюда!

      Среди молчания, в жуткой тишине, трижды раздается хриплый звук рога, сперва дальше, потом все ближе и ближе. Тухнут, точно залитые мраком, дальние горны, и позади рабочих, в углу, встает что-то огромное, черное, бесформенное.

      Примечания