Долина Молчания. Нора Робертс

он – лицо в тени капюшона плаща и глаза, синие и яркие.

      Неужели такое возможно? Держать в руке свою судьбу, а видеть только его? Неужели именно в его глазах она видит отражение собственной участи?

      – Я слуга Гилла, – сказала Мойра не в силах оторвать взгляд от Киана. – Я дитя богов. Этот меч и все, что он защищает, принадлежат мне. Я, Мойра, королева-воительница Гилла. Встаньте и знайте, что я люблю вас.

      Она стояла, высоко подняв меч, а святые старцы возложили на ее голову корону.

      Киан был знаком и с черной магией, и с белой, но такого ему еще не приходилось видеть. Лицо Мойры, смертельно бледное, когда она подошла к камню и скинула плащ, буквально расцвело, когда ее рука взялась за меч. Серьезные и грустные глаза засверкали, словно сталь, освещенная солнцем.

      И взгляд этих глаз, встретившись с его взглядом, острым клинком пронзил его сердце.

      Величественная и хрупкая, словно амазонка, подумал Киан. Неожиданно царственная, неожиданно вдохновенная и неожиданно прекрасная.

      Чувства, возникшие в его душе, не имели права на существование.

      Киан отступил и повернулся, чтобы уйти. Хойт положил ему руку на плечо.

      – Ты должен подождать ее – королеву.

      – Ты забываешь, что для меня это ничего не значит. – Киан удивленно вскинул брови. – Кроме того, я уже достаточно долго пробыл под этим чертовым плащом.

      Движения его были стремительными. Ему хотелось скрыться от света, от запаха людей. От этой силы и от этих серых глаз. Он жаждал прохлады, темноты и тишины.

      Он едва отошел от холма, как его догнал Ларкин.

      – Мойра попросила меня узнать, не хочешь ли ты вернуться в замок верхом.

      – Спасибо, я дойду. Хочу прогуляться.

      – Потрясающе, правда? А она была… ну, яркой, как солнце. Я всегда знал, что Мойра будет править Гиллом, но увидеть все своими глазами – совсем другое дело. Как только она дотронулась до меча, она уже стала королевой. Этого нельзя было не заметить.

      – Если Мойра хочет остаться королевой и иметь подданных, то ей лучше воспользоваться этим мечом.

      – Так она и сделает. Ладно, Киан, давай сегодня не будем думать о грустном. Сегодня праздник, все будут веселиться и пировать. – Продолжая улыбаться, Ларкин ткнул Киана локтем. – Она, конечно, королева, но сегодня праздник для всех.

      – «Армия, как и змея, передвигается на брюхе»[6].

      – Что?

      – Это сказал… впрочем, неважно. Ну, что ж: веселитесь и пируйте. А завтра королям, королевам и их подданным лучше заняться подготовкой к войне.

      – Такое чувство, что мы только этим и занимаемся. Нет, я не жалуюсь, – продолжал Ларкин, не дав Киану возразить. – Наверное, просто устал ждать и хочу поскорее оказаться на поле боя.

      – Разве ты уже не сражался?

      – Мне нужно отомстить за Блэр. У нее еще болят ребра, и она никак не наберется сил, хоть и не признается в этом. – Лицо Ларкина помрачнело, когда он вспомнил о том, что случилось с Блэр. – Надо признать, что она довольно быстро выздоравливает, но я никогда

6

Выражение, приписываемое Фридриху II Великому (1712–1786) – королю Пруссии в 1740–1786 гг. (Прим. перев.)