Упавшие зерна. Бегущие ландыши. Лев Горнунг

ив ее в конце 1930-х годов своим давним друзьям – поэтам Льву и Анастасии Горнунг. В книгу, которую держит в руках читатель, вошла лишь малая часть поэтического архива, оставшегося после смерти двух, малозаметных в жизни, представителей старой русской интеллигенции.

      В конце 1980-х годов, после начала «перестройки», в полную силу зазвучали голоса давно умерших Волошина, Мандельштама, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака, как бы полузабытых в силу советской опалы. Тогда же в кругах литературоведов и среди так называемой читающей публики было замечено имя Льва Горнунга, опубликовавшего воспоминания о своих встречах и дружбе со многими поэтами, составившими славу русской поэзии еще в первой трети XX века. Широко известными в те годы стали и вошедшие в десятки изданий фотопортреты Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Арсения Тарковского и его семьи, сделанные Львом Горнунгом в предвоенное время.

      В 2002 году в Доме-музее Марины Цветаевой в день рождения Бориса Пастернака по инициативе его сына был проведен вечер «Борис Пастернак в воспоминаниях и фотографиях Льва Владимировича Горнунга». Выступили Е.Б. Пастернак, М.А. Тарковская и оба автора биографических очерков, включенных в настоящий сборник. Тогда, в связи с приближавшимся столетием со дня рождения Льва Владимировича Горнунга (1902–1993), родилась идея издать книгу о нем и его жене – писательнице Анастасии Васильевне Горнунг (1897–1956).

      Как поэты они теперь почти неизвестны, и публикация даже небольшого числа их избранных стихов в данной книге дополнит «антологию» русской поэзии XX века. У Льва Владимировича в последние годы его жизни было опубликовано немало работ мемуарного и публицистического характера, но ни одного сборника стихов. У Анастасии Васильевны в 1920-х годах вышло около двадцати книжечек для детей, и только однажды, много позже ее смерти, на страницах «Нового мира» мелькнуло несколько стихотворений.

      Все рукописи Анастасии Васильевны конфисковывались при ее неоднократных арестах и ссылках. Только после своего замужества и возвращения в Москву из последней ссылки в конце 1930-х годов она стала по памяти восстанавливать стихи своей молодости. В этом ей помогал муж – он собрал воедино все ее стихи, записывая их под диктовку.

      Лев и Анастасия прожили сравнительно недолгую совместную жизнь. В трудные предвоенные, военные и первые послевоенные годы они без ропота переносили выпавшие на их долю тяжелые испытания.

      В этом им помогали глубокая привязанность друг к другу и безграничная любовь к поэзии.

      Лев Владимирович пережил жену на 37 лет. Это время было для него особенно тяжелым из-за полной потери зрения. Однако он мужественно сопротивлялся этой страшной невзгоде и даже от года к году, вплоть до самой кончины на 92-м году жизни, расширял (с помощью друзей и добровольных помощников) свою литературную деятельность.

      Подборки избранных стихов обоих поэтов сопровождаются краткими очерками об их жизни и творчестве. В ряде случаев к стихотворениям даны примечания, представляющиеся нам необходимыми или полезными современному читателю. В приложениях даны сведения о публикациях поэтов.

      Маргарита Воробьева

      Лев Горнунг

      Упавшие зерна

* * *

      Когда придешь в твои покои,

      То видишь все, как бы во сне:

      Из кожи с золотом обои,

      Барон Брамбеус на окне.

      Ты здесь живешь отдельным миром,

      Здесь наяву твой длинный сон,

      Тебе наш век виденьем сирым

      В небытие перенесен.

      Твой мир прогрессом не затронут,

      Ты грезишь старым, дорогим,

      Твои мечты лишь в прежнем тонут,

      Ты прошлый век зовешь своим.

      И веет старыми веками

      С твоих завешенных окон,

      И отшуршавшими шелками

      И темным золотом икон.

      За рамкой пыльной, на картине

      Пастушки за витьем венков.

      Нет электричества в помине

      И телефона злых звонков.

      Поднос на столике, кофейник.

      На ножках чашки золотых.

      Какой-то любящий затейник

      Цветы нарисовал на них.

      И мнится: Чацкий, осторожно,

      Ступая мягко по коврам,

      Придет за Софьей, мучась ложно,

      Кидая взоры по углам.

      Или часы, в тени карниза,

      Пробьют, молчанье нарушив.

      Их заведет шалунья Лиза,

      Свечу с рассветом потушив.

      Какая горькая утрата.

      О время «Горя от ума».

      И борется с лучом заката

      На темной коже полутьма.

      И покидая эти были

      Иных времен, иной молвы,

      Услышишь вновь автомобили

      На красных