Уроки зависти. Анна Берсенева

не обнаружилось. Берез было всего несколько, а лирные они или какие-нибудь другие и росли ли здесь при Блоке, понять было невозможно.

      Куст шиповника, правда, действительно рос посреди двора перед неказистым флигелем, но вряд ли этот одинокий куст мог считаться куртиной.

      Любе почему-то было обидно до слез. От того, что она не понимала, на что обижается, слезы так и просились у нее из глаз, и глаза делались от этого еще более узкими, чем обычно.

      «Слезки на колесках» – так мама говорила, когда маленькая Жаннетта собиралась плакать. И напоминала, что глаза у нее от слез в щелки превратятся, и тогда все будут ее дразнить.

      Во дворе все, кому не лень, Жаннетту в детстве и так дразнили за ее узкие глаза. Пока Федор Ильич не надавал по шее особо наглому Борьке Ужанкову; после этого дразнилки прекратились.

      «Еще не хватало не пойми от чего перед всеми разреветься!» – сердито подумала Люба.

      Она замедлила шаг, чтобы приотстать от всех и успокоиться. Унимать свои эмоции она умела быстро – дороги до усадебного дома должно было для этого вполне хватить.

      Александра летела впереди всех, срывала колокольчики-ромашки и прямо на ходу плела из них венок.

      Федор Ильич шел сразу вслед за ней и смотрел, как она летит, и слушал, как она напевает.

      Где был при этом Сашкин кавалер, Люба не знала. Ей было достаточно, что Федор Ильич любуется Сашкой. Хоть она и видела только его спину, но точно знала, что любуется.

      Кира шла позади всех – ага, вот как раз с Сашкиным кавалером и шла, беседуя. Люба обернулась и увидела обоих. Кира была не то чтобы толстая, но все же довольно тяжеловесная и всяких подвижных игр с детства не любила, потому сейчас и отстала. Ну а кавалер, наверное, отстал потому, что рассердился на Сашку, которая вдруг перестала обращать на него внимание.

      – Ну, и зачем мы ехали? – громко и возмущенно произнесла Кира. – Дома-то нет!

      – Кого дома нет? – усмехнулся Саня. – Блока?

      Кира не только говорила, но и смотрела возмущенно, а он смотрел насмешливо.

      – Не Блока, а просто никакого дома нет, – объяснила Кира.

      Обстоятельность мешала ей понимать даже самый незамысловатый юмор.

      Но усадебного дома действительно не было. Он только строился – вернее, только что был построен, и его как раз обшивали тесом.

      – Стройка совсем как в предыдущем Шахматове, – заметил Федор Ильич.

      В отличие от Сани он произнес это без всякой иронии, просто констатировал факт, сочувственно при этом глядя на расстроенное Сашкино лицо.

      Сочувственное выражение его лица, когда он смотрит на Сашку, – это было для Любы уже слишком. Она замедлила шаг – так, чтобы Кира с Саней ее обогнали, – и, стараясь ступать потише, свернула с центральной аллеи в сторону, в заросли, которые, наверное, раньше были усадебным садом.

      Впрочем, ступать потише она могла бы и не стараться: ее исчезновения и так никто не заметил.

      Глава 2

      – Как это все-таки странно!

      Лунные блики плясали в листьях девичьего винограда, увивающего веранду,