Мир-на-Оси. Алексей Калугин

странный. Но Гиньоля такой вариант устраивал. Еще одной особенностью Мадлоны было то, что из-за невротического склада характера она часто плакала. По любому поводу. А то и вовсе без оного. Она могла расплакаться, если Гиньоль был чем-то недоволен. Или если он делал ей комплимент. Или если, боясь, что она снова заплачет, Гиньоль отводил взгляд в сторону и быстро пробегал мимо. Но при всем при том работу свою Мадлона выполняла безупречно. И за те три года, что она работала у Гиньоля, не пропустила ни одного дня. Гиньоль не отдавал себе в этом отчета, но он настолько привык к кажущейся незаметной помощи Мадлоны, да и просто к самому ее присутствию, что, если бы вдруг девушка решила уйти с работы, он не знал бы, что делать и где искать другую такую же безукоризненную секретаршу.

      Вот такая несколько странная в некоторых своих проявлениях компания обитала в доме 2 дробь 21 по улице Дзуйхицу.

      Теперь можно вернуться к тому, с чего начали.

      Гиньоль вошел в дом, кинул трость в подставку из задней ноги пятирога, громко возвестил о своем прибытии и, не получив ответа, проследовал в гостиную.

      На круглом столе, покрытом васильковой скатертью, стоял большой термоподнос с серебристой крышкой. Наклонившись, Гиньоль увидел на крышке свое искаженное лицо. Огромные, страшно вытаращенные глаза, приплюснутый нос, широкие скулы, будто вываливающиеся изо рта губы и оттопыренные уши. Впрочем, отражение его мало интересовало. Видеть свое изуродованное перспективой лицо стало для него привычным с тех пор, как Туанона принялась чистить и полировать все, что только можно. Куда интереснее было узнать, что находится под крышкой. Туанона никогда заранее не говорила, что подаст к столу. Гиньоль даже подозревал, что кулинария Туаноны – это сплошная импровизация на тему имеющихся в наличии продуктов и она сама заранее не знает, что у нее получится. Поэтому, прежде чем поднять крышку с термоподноса, Гиньоль всегда делал паузу, пытаясь угадать, что увидит под ней на этот раз. Почти никогда ему это не удавалось.

      Гиньоль медленно протянул руку к крышке и сладострастно улыбнулся. Взгляд он при этом отвел в сторону, чтобы не видеть собственного отражения. Взгляд скользнул по синей скатерти и встретился с самим собой. На него глядел ужасающий, похожий на драконий, глаз, растекшийся по ложке.

      Насколько же неопределенна окружающая нас реальность, с затаенным трепетом подумал Гиньоль. Луч света всего лишь немного отклоняется в сторону – и ты превращаешься в монстра! Гиньоль любил немного пофилософствовать перед едой. Он полагал, что хорошие мысли способствуют здоровому пищеварению. И наверное, он был прав.

      Гиньоль на секунду прикрыл глаза и попытался представить, что находится под крышкой. Там лапша с говядиной под кисло-сладким соусом, непонятно с чего вдруг решил он. Между тем как внутренний взор его созерцал тарелку с яичницей-глазуньей из двух яиц и маленьким кусочком поджаренного хлеба. Но Гиньоль был уверен, что Туанона не