Преемник. Марина и Сергей Дяченко

такое искреннее, такое неподдельное самодовольство, что публика валилась с ног от утробного хохота.

      Флобастер, воздевая руки, декламировал: 

      – О нравы! О распутство! О беда!

      Тлетворное влияние повсюду…

      Пускай цепной собакою я буду,

      Но наглый взор распутства никогда

      Супруги благодатной не коснется… 

      Позади него тихонько раздвинулась шторка; невидимый публике Бариан засел у «мужа» за спиной – и, к удивлению зрителя, над макушкой Флобастера показались сперва острые кончики, потом первая развилочка – и наконец огромные ветвистые рога!

      Толпа грянула хохотом, едва не надрывая животы. Рога росли все выше и выше, пока на закрепились, наконец, особым образом у Флобастера на затылке. Бариан ускользнул за шторку.

      Флобастер поднял палец:

      – А не пойти ли к милой, не взглянуть ли Как в обществе достойнейшей подруги Моя супруга гладью вышивает; Так голубь белоснежный пребывает в объятьях целомудрия. Пичуга Невинна, как пушистый нежный кролик…

      Этим «кроликом» он совершенно доконал публику.

      – Пойди! – заорал кто-то из толпы. – Пойди погляди, ты, простофиля, на своего кролика!!

      Флобастер скептически поджал губы и показал на свои счета:

      – Труды… Труды не позволяют мне отвлечься на минуту…

      Лицо его под ветвистой короной было преисполнено такого достоинства, такого трогательного серьеза, что даже я, которая видела все это двести раз, не удержалась и прыснула. Нет, Флобастер, конечно, самодур, тиран и скупердяй – но он великий актер. Просто великий, и за это ему можно простить все, что угодно…

      Фарс подходил к концу – в дырочку натянутой на пяльцы ткани я поймала наконец своего Господина Блондина.

      Небо, он не хохотал. Он ржал, как племенной жеребец. Лицо его потеряло аристократическую бледность, сделавшись красным, как помидор. Он хохотал, глядя на Флобастера и его рога; и как же мне захотелось выскочить вперед и закричать на всю площадь: я, я придумала этот трюк! Вы все смеетесь, а я придумала, я, я, я!!

      Конечно, я никуда не выскочила. Муха выполз из-за пяльцев на четвереньках, в перекошенном корсете, в едва застегнутом платье; «муж» озадаченно предположил, что мы вышивали, не покладая рук. Толпа рукоплескала.

      Мы раскланивались три раза подряд. Приседая в совершенно неуместном здесь реверансе, я в панике шарила глазами по толпе: потеряла, потеряла!!

      Через минуту он обнаружился под самым помостом. Меня будто ошпарили кипятком; и Флобастер и Муха давно скрылись за кулисами – я раскланивалась, как заводная кукла, пока мой Господин Блондин не поманил меня пальцем.

      В кулак ко мне непостижимым образом попала теплая золотая монетка. Его совершенные губы двигались, он обращался ко мне – ко мне! – а я не слышала слов.

      Чудесное мгновенье длилось до тех самых пор, пока безжалостная рука Флобастера на уволокла меня за подол…

      Я носилась с золотой монеткой целых полдня; решено