Неспящие. Чарли Хьюстон

купившая ее, разорилась. Нотка надежды и недоверия за секунду до того, как выяснится, что номер, который с виду мог стоить миллион, на самом деле обычный выигрыш в два доллара. Так он и знал.

      Клейнер закрыл бутылочку крышкой.

      – Нет, демерол.

      Седан накренился, потому что ему в бок врезался гибридник, пытавшийся пролезть в поток машин с Норт-Вермонта, и полицейский махнул в сторону водителя.

      – Вот козел! Пристрели этого козла!

      Клейнер проигнорировал это требование и открыл пакетик.

      – У кого есть «дрема»? Ни у кого нет настоящей «дремы». Одна только поддельная фигня.

      Хаундз повернулся и еще раз посмотрел на Парка:

      – Что ты там за чушь порол насчет неспящего, дескать, валиум для него?

      Парк опустил взгляд между коленей.

      – Это один тип из корейского района. Говорит, будто ему помогает. Он принимает по десять штук за раз. Выпивает с бутылкой красного вина. Говорит, что почти засыпает.

      Хаундз пожевал губу.

      – По десять за раз. И работает?

      Парк пожал плечами:

      – Он думает, что да. Я еще никогда о таком не слышал. Но они же все что-нибудь пробуют. Знаю одну тетку, так она крошит мелатонин и вдыхает его. По двадцать, по тридцать граммов за раз.

      – Ну да, а валиум-то?

      Парк покачал головой:

      – Сомневаюсь.

      – Черт. Черт.

      Коричневой массой слева вырисовывался Гриффит-парк.

      Парк посмотрел на обожженный пожаром склон. На нем снова начали появляться палатки, так как в основном его уже отчистили от головешек и трупов после первого лагеря беженцев и потушили тлеющие низовые пожары.

      Хаундз хлопнул по приборной панели.

      – Э, а что с демеролом? Он-то хоть немного помогает спать?

      – Я сам никогда про такое не слышал. Продаю его одному старому торчку. Он когда-то был в технической группе у Тома Петти.

      Парк смотрел, как толпа беженцев собиралась у грузовика Красного Креста. Большинство огонь выгнал из каньонов между Вентура-Фриуэй и побережьем, наступая из зарослей чапараля на север до самой лагуны Мугу.

      Глядя на потерянных и неприкаянных, он уплыл мыслями куда-то.

      – Кроме «дремы», единственное, насчет чего я слышал, что оно действительно работает, – это, пожалуй, только пентосан. Но его молекула слишком большая, чтобы проникнуть из крови в мозг. Поэтому придумали вставлять шунт и доставлять его куда надо.

      Он вспомнил, как врач описывал эту процедуру ему и Роуз.

      «Проще говоря, мы просверлим дырку в вашем черепе и вставим в нее болт».

      Роуз отказалась. Вернее, Роуз сказала: «Да пусть я лучше сдохну к чертям собачьим».

      Парк покачал головой:

      – Во всяком случае, пентосан делает хотя бы одно – не дает умереть. Спать все равно невозможно, и боль все время чувствуешь. Некоторым неспящим давали громадные дозы мепакрина, и им стало лучше. Ненадолго. Потом им стало хуже, чем раньше. Паралич. Печеночная недостаточность.

      Он опять пожал плечами:

      – Валиум и все такое – это в основном