Наследница Теней. Энн Бишоп

могла бы выбрать другого мужчину. Тебе следовало так поступить. Я сообщил тебе об этом, более того, попытался уговорить.

      Лютвиан уставилась в спину Повелителя, думая: «Будь ты проклят! Я хочу, чтобы тебе, мерзавец, было больно точно так же, как мне!»

      – А как ты сам думаешь, мужчины хотели иметь со мной хоть какие-то отношения, узнав, что мой сын был зачат Повелителем Ада?

      Удар угодил в цель, однако боль и вина, отразившиеся в хищных глазах, не облегчили ее страданий.

      – Я бы взял его и вырастил. Это ты тоже прекрасно знала.

      Старый гнев и бесчисленные сомнения вырвались из-под контроля.

      – Вырастил бы его? Для чего? Чтобы стать твоим кормом? Чтобы ты всегда имел в своем распоряжении свежую человеческую кровь? Выяснив, что твой сын наполовину эйрианец, ты хотел убить его!

      Глаза Сэйтана опасно блеснули.

      – А ты хотела отрезать ему крылья.

      – Тогда у него был бы шанс на нормальную жизнь! Без них он вполне мог сойти за демланца. Он мог бы управлять одним из твоих поместий, стать уважаемым человеком!

      – И ты действительно уверена, что обмен был бы равноценным? Жить в средоточии фальшивого уважения, не зная о своей эйрианской крови, никогда не понимая голода, вспыхивающего в душе с каждым порывом ветра, пытаясь объяснить желания, на первый взгляд не имеющие смысла, – до того самого момента, когда он взглянул бы на собственного первенца и увидел крылья? Или же ты собиралась потом обрезать их у каждого ребенка на протяжении поколений?

      – Крылья были бы лишь напоминанием о прошлом, отклонением в развитии.

      Сэйтан внезапно замер.

      – Я повторю тебе еще раз то, что сказал после его рождения. Он – эйрианец в душе, и это нужно ставить превыше всего. Если бы ты настояла на своем и лишила его крыльев, я перерезал бы ему глотку прямо в колыбели. Не потому, что не был готов к такому повороту, Лютвиан, хотя это действительно так – ты же не стала утруждать себя рассказом о своих корнях, – но потому, что он бы слишком жестоко страдал.

      Она отточила гнев, превратив его в смертельно опасное острие копья.

      – Значит, по-твоему, он не страдал?! Ты ничего не знаешь о Люциваре, Сэйтан.

      – Скажи мне лучше, почему он не вырос окруженный моей заботой, Лютвиан? – слишком тихо и мягко произнес Повелитель. – Скажи мне, кто ответствен за это?

      Слезы вернулись – вместе с воспоминаниями, болью и мучительным чувством вины.

      – Ты не любил меня – и не любил его.

      – Это правда, но лишь наполовину, дорогая моя.

      Лютвиан усилием воли подавила всхлип, изучая взглядом потолок.

      Сэйтан покачал головой и вздохнул:

      – Даже столько лет спустя нам нет смысла говорить друг с другом. Ничего хорошего из этого не выходит. Мне лучше уйти.

      Женщина поспешно вытерла единственную слезинку, которая успела сбежать вниз по щеке.

      – Ты так и не сказал, зачем пришел сюда.

      Впервые она посмотрела на него чистым,