Оспопрививание как санитарная мера. Дмитрий Ахшарумов

неизвестной по имени фессалийской старухи, не принявшей никакой награды за чудесное спасение в продолжение стольких десятилетий рода человеческого и затем без вести пропавшей. По мере распространения, однако, все более выяснялось, что прививка натуральной оспы не всегда проходила благополучно, бывали и случаи смерти. Кроме того, вместо изолирования оспенного больного (как теперь всюду принято), привитые, оставаясь без надзора, распространяли заразу и становились очагами новых заболеваний. В общей массе при усердном применении инокуляции число больных оспой увеличилось, а с ним и число смертных случаев, что и подтвердилось позднейшей статистикой смертности: из данных, представленных английскому парламенту (врачами Lettsom, Gilbert и Heberden) видно, что в Лондоне за 50 лет (1650–1700), когда не было инокуляции, на 1000 умерших вообще приходилось умерших от оспы 56, между тем как с 1751 по 1800 год в Лондоне на 1000 приходилось умерших от оспы 96. В сорокалетний период (после введения инокуляции) умерло от оспы в одном Лондоне на 24 549 человек более, чем за предшествующее сорокалетие (Рейтц «Критический взгляд на оспопрививание», 1873 г. стр. 66). В Швеции в 1779 году, в самое цветущее время инокуляции, умерло от оспы 7200 на 1 000 000 населения – самая большая смертность, бывшая в ней когда-либо от оспы (см. диаграмму смертности в Швеции в упомянутом сочинении Куссмауля). Англия в этом деле наиболее передовая и наиболее консервативная страна: от нее вышла инокуляция и в ней же впервые возникла и новая дженнеровская прививка; несмотря на это, однако, старая предохранительная мера (инокуляция), признанная уже вредной, запрещена была в ней законом позднее, чем во всех других государствах, в 1840 году; в Пруссии она запрещена была в 1835, в России в 1805, в Австрии в 1803, в Италии в 1802 году…

      II

      В это время сомнений и опасений, в самом конце XVIII века, появилась т. н. коровья оспа Дженнера.

      Поверье о более редком страдании оспой доильщиц и конюхов существовало у многих фермеров графства Глочестер, где жил врачом в г. Беркелей Дженнер, и считалось людьми науки бабьей болтовней[5]. Дженнер возымел мысль доказать истину этого поверья непосредственными научными наблюдениями. В 1796 году, в эпидемию оспы в Беркелее, он собрал содержимое прыщей на пальцах доильщицы Сары Нельмес и 14 мая привил эту гнойную жидкость на обе руки восьмилетнему мальчику Джону Фиппсу. К концу июля он привил тому же Фиппсу натуральную оспу; мальчик не заболел, и вот первый научный эксперимент о предохранительной силе т. н. коровьей оспы (корова, от которой заразилась Сара Нельмес, без сомнения была заражена кем-либо из прежних доильщиков). Осенью и зимой он сделал еще несколько опытов, частью над людьми (по их словам), болевшими прежде уже коровьей оспой, частью же над привитыми им, которых, по истечении некоторого времени, подверг инокуляции, и никто из них не заболел. К концу 1796 года наблюдения его были изложены им в особом докладе и представлены в Лондонское Королевское общество врачей, которое, рассмотрев доклад, нашло его по новости

5

Charles Creigthon «Jenner and Vaccination» 1889, London, стр. 24.