Трансформация демократии (сборник). Вильфредо Парето

колебаний часто эмпирический подход помогает больше, чем научный. Что касается средних, то здесь они выступают на равных, если эмпиризм сочетается со знанием о многочисленных циклах, совершавшихся в прошлом. Исследование длительных и очень долгих колебаний является уделом науки» («Прогнозирование социальных явлений»). Эмпирические знания Парето предлагает дополнить анализом фактов, которые характеризуют динамическое равновесие общественных процессов. Если бы можно было знать все факты, можно было бы давать точные прогнозы. Так некогда Макиавелли писал о гипотетическом мудреце, который мог бы повелевать звездами[12].

      В итоге научно-публицистические произведения Парето представляются, с одной стороны, набором иллюстраций к довольно-таки банальным общим положениям его системы (таковы общие положения всех систем, об этом мы говорили вначале) – это циклы централизации и децентрализации власти, чередование анархии и порядка; в конце концов, и идея о ротации элит не является экстраординарным открытием. С другой стороны, в них присутствуют точные прогнозы, которые могут быть результатом как научного анализа, так и хорошего знания истории; это, в частности, предположения о том, что Россию ожидает приход к власти нового Ивана Грозного[13], или более спорный тезис относительно восстановления обычного (дореволюционного) неравномерного распределения доходов при советской власти. Некоторые высказывания швейцарского ученого предрекают наступление всеобщего экономического кризиса (который и разразился в 1929 г.) и Второй мировой войны («Будущее Европы: точка зрения итальянца»).

      К числу малоудачных предвидений Парето последних лет можно отнести соображения, которые он высказывал по основному, наверное, для него вопросу о будущем Италии и о роли фашизма в этом будущем и – шире – в судьбах Европы. Собственно говоря, в своих прогнозах швейцарский социолог, как мы уже отмечали, был очень осторожен и подчеркивал, что хочет оставаться в рамках строгой науки, которая в своих обществоведческих проявлениях не достигла еще такой точности, как в естественных дисциплинах.

      Поэтому с точки зрения научной строгости к нему трудно предъявить серьезные претензии в этом пункте. Речь идет скорее о сфере интересов и чувств, которую Парето считал плохо поддающейся научному анализу, а тем более расчету, но за объективизмом его статей просматриваются вполне определенные человеческие оценки и симпатии. Как я уже говорил, его возмущали агрессивные и беспардонные, по его мнению, действия профсоюзов, раздражало бессилие и сервильность власти. Тем не менее Парето старается быть беспристрастным и отмечает, что с уверенностью можно говорить лишь о наличии кризиса и что выходов из этого кризиса может быть несколько, в том числе установление некоего нового социалистического устройства (некоммунистического), не обязательно провального и не обязательно пагубного для производства. В то же время он с некоторой надеждой

12

«Если бы был человек, настолько умный, чтобы постичь все времена и положения и приспособиться к ним, то ему всегда везло бы и он не жаловался бы по меньшей мере на судьбу, тогда оправдалась бы поговорка, что мудрый повелевает звездами и роком». Фантазии, адресованные Содерини (Ghiribizzi al Soderini).

13

Но похожие прогнозы Парето делает и в отношении Италии, когда он предрекает возможность радикализации рабочего движения и прихода местного «Ленина», или укрепление власти прежней элиты с помощью диктатуры. В последнем случае можно сказать, что он предвидел вероятность появления Муссолини и Гитлера, но здесь он был далеко не одинок, такую перспективу видели многие «эмпирики», публицисты, политики и ученые. Что же касается сущности фашизма, то очень скоро в суждениях Парето, сперва питавшего некоторые иллюзии, появляются нотки разочарования, о чем сказано ниже.