Аристократ обмана. Евгений Сухов

на Леонида Варнаховского. – Ведь она так чувствительно играет любовь на сцене! Можно только предполагать, какая она в жизни. Знаете что, Павел Иванович, вы необычайно счастливый человек. Заполучили в собственность такую женщину!

      Круглое лицо артиста расползлось в довольной улыбке. Не замечая откровенной иронии, он сказал:

      – В самом деле, господа! Вы даже представить себе не можете, насколько я счастлив. Дуняша у меня такая очаровательная, такая замечательная… У меня просто нет слов передать вам все то, что я чувствую к ней, – произнес артист дрогнувшим голосом.

      Варнаховский высоко поднял фужер с шампанским.

      – Господа, я предлагаю выпить за любовь!

      – Замечательный тост, – дружно отозвались за столом.

      Бокалы столкнулись, выплескивая шампанское на расставленные на столе салаты.

      – А вы почему не пьете? – обратился Леонид к артисту, ловко подцепляя вилкой ломтик ветчины.

      Артист чувствовал себя невероятно сконфуженным.

      – Дело в том, господа, что у меня сегодня генеральная репетиция. Поверьте мне, я никак не могу, – прижал он полные руки к пухлой груди. – Меня просто не поймет ни директор театра, ни режиссер.

      – Что же это получается, любезнейший, – энергично работал челюстями поручик. – Мы здесь пьем за любовь и дружбу, а вы сидите, как стеклышко, совершенно сухой и на нас эдак пренебрежительно посматриваете.

      В дальнем конце зала, заглушая речь, заиграл оркестр. Стараясь перекричать громкие аккорды, артист подался вперед, и теперь Варнаховский мог рассмотреть его на расстоянии вытянутой руки. Казалось странным, что у такой красивой женщины, как Дуняша, мог быть столь невыразительный супруг. Одутловатое лицо делало его отталкивающим; кожа под скулами слегка обвисла, а толстую шею рассекали длинные глубокие морщины. Артист был склонен к полноте; через каких-то пяток лет он превратится в кусок сала, и тогда скакать по сцене ему станет значительно труднее – впрочем, как и присматривать за своей очаровательной женой.

      – Помилуйте! – глаза артиста широко округлились. – Я очень горжусь вашей дружбой. Мне приятно находиться в замечательной офицерской компании, но я просто должен держаться. Сегодня у нас генеральная ре-пе-ти-ция! – произнес он по слогам. – Меня могут отстранить от спектакля, если я заявлюсь выпивши.

      – Давайте, господа, выпьем за милых дам! – предложил Варнаховский.

      – Великолепный тост, – похвалил блондинистый поручик, пододвинув фужер.

      Штабс-капитан с рыжими пышными усами подхватил бутылку с шампанским, ловко выдернув пробку, и скомандовал:

      – Подставляйте бокалы, господа офицеры! Наливаю по полной!

      – Предлагаю выпить за женщин стоя.

      Шумно двинулись от стола стулья. Бокалы встретились в одной точке с мелодичным звоном и плеснули шипящим напитком прямо на поданные блюда.

      – Так что же вы здесь делаете, любезный, если совсем не пьете? – спросил Варнаховский, усаживаясь на прежнее