Русский хан. Владимир Лошаченко

еще на первом отрезке дистанции.

      Ну и что мне с этой отарой делать?

      Вечером Марьяша шутливо колотила меня кулачками в грудь:

      – Вся испереживалась за тебя.

      Пришлось ротик поцелуем запечатывать. Отдышавшись, заявила:

      – Завтра для тебя самое серьезное испытание – борьба.

      – Не понял юмора. В чем подвох?

      – Да потому что соберутся самые сильные и известные батыры.

      – Ерунда, не бери в голову. Лучше обними меня, а я тебе расскажу сказку, ты ведь их любишь.

      Так закончился второй день сабантуя.

      На пятачке размером с хоккейную коробку боролись сразу несколько пар. Приз довольно весомый – двадцать золотых монет. Я решил вопрос о своем участии заранее: буду выступать сразу в финале. Хан был не против. После обеда осталось два претендента – амбалистые парни, сплошные мускулы. Супротив них я бледновато выглядел, мой рост метр семьдесят.

      В последней схватке победил русоволосый башкир, сильный и быстрый борец. Глашатай объявил:

      – С победителем будет бороться русский батыр Владимир.

      Через полчаса, дав отдохнуть местному аборигену, возвестили о начале поединка.

      Раздевшись до пояса и скинув сапоги, я вышел на арену.

      По здешним меркам мой противник был гигантом, этакий шкаф под метр восемьдесят, но с добродушной физиономией. Надо с ним аккуратнее, не стоит калечить парня. Двигаюсь в обычном режиме. Потолкались минут пять, и хватит для публики. Осторожно положил местного батыра через бедро – припечатал на лопатки. Фиксация – чистая победа. Дал ему руку, помог подняться с травы. Батыр расстегнул свой широкий пояс с серебряными бляшками и протянул мне. Оказывается – чемпионский пояс.

      – Мне чужого не надо, надень обратно.

      У парня слезы в глазах.

      – Рахмат, спасибо тебе, я пятый год этот пояс завоевываю, – и поклонился.

      – Да будет тебе, носи на здоровье.

      Обнял за плечи: давай, мол, народу помашем. От восторга ревело все кочевье. После схватки я стал в Орде очень известным человеком. Толгат-хан вручил мне приз – кожаный мешочек с золотом, и сказал:

      – Я рад, что не ошибся в тебе, Владимир, ты не только сильный батыр, но и великодушный человек. Вечером, после пира, нужно поговорить.

      Нужно, так нужно. Мне и самому не мешало бы выяснить пару вопросов. Самый наболевший: сколько еще торчать в Орде? Загостился по самое не могу. Подозреваю, Марьяша к этому руку приложила. После пира остались в юрте втроем, кроме нас с ханом присутствовал еще шаман Карчи. Он, кстати, по-русски лучше хана разговаривает. Посидели, помолчали. Первым начал Толгат-хан:

      – Десять зим назад наш старый шаман предсказал твое появление.

      Я поперхнулся чаем: разве такое возможно?

      – Старый шаман славился своими предсказаниями, почти всегда они сбывались. Его пророчество я запомнил накрепко. Шаман умер через две зимы после предсказания. Кстати, он был отец нашего Карчи, – хан кивнул в его сторону.

      – Слушаю тебя внимательно, хан, – я отставил