Санный след. Ирина Глебова

успокаиваясь. Обреченно махнул рукой.

      – Чего там, сам понимаю: две убитые, и я с обеими – знаком. Ясно, на меня и подумают!

      – Так были у вас любовные отношения с мадам Солье?

      – Нет! – Он вскочил, принялся ходить по комнате. – Жаклин была женщиной любвеобильной. Делала мне намеки… Я бы вполне мог, сами понимаете! Но Нелли, я ведь с ней… Да… Жениться хотел…

      Егор резко сел, закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали. «Однако какой же он возбудимый», – вновь подумал Одиноков. И спросил:

      – А где вы были в день и вечер гибели Королевой?

      – Днем здесь, в ателье. А вечером ждал Нелли на катке. Да она не пришла…

      – На каком катке?

      – В городском парке.

      Каждую зиму в городском парке заливали большой каток – играл духовой оркестр, в будочках продавали блины, горячий чай, пирожки, баранки, конфеты. Вечерами он ярко освещался, и, конечно, каталась там чистая публика. Ребятня, у которой не было денег, каталась на замерзшей реке – свободно и совершенно бесплатно.

      – Значит, в парке… В компании?

      – Нет, один. Я же ее ждал!

      – А когда не дождались, пошли к Королевой?

      – Нет! – Егор с силой помотал головой. – Нет! Хотел пойти, да рассердился очень.

      – Что ж так?

      Егор вскинул взгляд: в лице и глазах все еще стояла обида, хотя девушки уже не было в живых. Впрочем, всего три дня…

      – Нехорошо говорить о покойнице дурно, но ведь она играла со мной, как с котенком… Да! То приманит меня, то оттолкнет. Красивая она была, это верно. Нравилось ей, когда по ней кто-то страдает.

      – Хотите сказать, у нее были и другие?..

      – Не знаю. Может, и были.

      – Кто же?

      – Да не знаю я!

      Тихонов опять распалился, но следователю уже надоело его успокаивать. Не обращая внимания на его раздражение, он спросил:

      – Итак, куда же вы пошли, не дождавшись Королевой?

      – Домой и пошел.

      – Хозяйка подтвердит?

      – Не знаю, у меня вход отдельный.

      С хозяйкой, где Тихонов снимал комнату, разговор уже был. Она и вправду точно не помнила: вроде возвращался жилец вечером, но когда, и не уходил ли потом – этого, сказать не смогла.

      – Скажите, господин Тихонов, – следователь протянул руку и указал на щеку собеседника, – откуда у вас эти царапины? По виду им дня три-четыре.

      Ему показалось, что парень испугался, губы задрожали.

      – Да вот, на катке упал. Как раз в тот вечер…

      – Упали? Не очень похоже на след падения.

      – Почему же? Там льдинки мелкие, острые… – Егор прижал ладонь к щеке. – Уже заживает.

      – А кто-нибудь видел, как вы падали? И вообще, кто-то видел вас на катке? Знакомые?

      – Не знаю. Людей было много, может, кто и видел.

      Одиноков встал, шагнул к портьере, сделав знак Тихонову сидеть, выглянул в приемную. Там уже стоял городовой с большим конвертом за портупеей. Увидев следователя, подошел, отдал конверт. Одиноков быстро достал и просмотрел бумагу. Хмыкнул,