Убить ворона. Фридрих Незнанский

где мой папа?

      – Не знаю, – не сразу ответил Сабашов.

      – Папа скоро прилетит, иди играй, – проводила мать сына в другую комнату.

      Вопросы Сабашова касались последних дней жизни второго бортмеханика, его настроения перед вылетом, вещей, которые он взял в полет. Вспоминать все это женщине было крайне больно. Потом в какой-то момент женщина встала из-за стола, чтобы показать Сабашову вещи мужа, и тут он заметил, что она беременна. Сабашов сцепил зубы. Снова вернулся пятилетний мальчик и пристально посмотрел на Сабашова.

      – Ты летчик? – спросил он серьезно.

      – Нет, – признался Сабашов.

      – А папа летчик.

      Сабашов жалко улыбнулся.

      – А ты смелый? – продолжал допрос мальчик.

      – Не знаю.

      – А папа смелый.

      Сабашов ждал, когда мать снова отправит ребенка играть в комнату, но она молча смотрела на следователя и ждала.

      – Как вы думаете, пособия на детей будут задерживать? – спросила она, наконец.

      – Я выясню. Я позвоню, – засуетился Сабашов и встал из-за стола.

      Он ушел из этого дома, забыв попрощаться. «А ты смелый?» – крутился в его голове вопрос мальчика.

      Глава тринадцатая

      «Психология преступления»

      Эту ночь Павел Болотов почти не спал. Ложась, он было решил почитать книжицу – научное издание карманного формата – «Психология преступления». Мысль о том, что завтра снова допрос Чирка, наполняла его сладким трепетом. Фантазия рисовала перед самовосхищенным взором Болотова картину завтрашней встречи. Несомненно, что в этот раз Чиркову не удастся его провести. Может быть, Болотов и позволит ему несколько лирических отступлений, но попасться, как тогда – с крысой… Болотов усмехнулся.

      – Свет погаси, спать мешает, – попросила Ангелина.

      – Подожди, сейчас, сейчас…

      Павел взял майку со стула и накинул на абажур торшера, чтобы приглушить свет.

      Не читалось. Павел скользил по одной и той же фразе несколько раз, прочитывал целые абзацы не в силах сосредоточиться, но авторская мысль ускользала. К тому же автор – иностранец – писал уж слишком пространно, витиевато – Болотову все казалось, что мало конкретики, словно можно было ждать от книги слов: «Павел, завтра, как только увидишь Чирка, тут ты сразу же…» Но книге были безразличны проблемы следователя Болотова. Павел глубоко вздохнул и выключил свет.

      Он лег на правый бок, положил могучую руку поверх Ангелины и приготовился спать. Однако сон не шел. Вместо стремительного бегства сознания в царство снов перед духовным взором Болотова возник Чирков с его ухмылочкой, с его бесцветным голосом.

      – Тьфу ты, черт, – пробормотал Болотов. Он еще полежал не двигаясь, стараясь отвлечься мыслями от завтрашнего дня, но сердце его упрямо колотилось: «Чир-ков, Чир-ков…»

      Болотов перевернулся налево, но сна от этого не прибавилось. Сознание его зависло между сном и явью не бодрствуя и не грезя. Всю ночь Павлу казалось, что он и не спит вовсе, но когда Ангелина поутру