Против «псов-рыцарей». Наталья Павлищева

я сообразила, что в Швеции Лушка просто не будет понимать окружающих, а значит, и вопросов задавать не станет. А как же мы? Мы все не будем ничего понимать?

      Теперь вопрос едва не задала я. Господи, как же тяжело с нами Вятичу! Наверное, было легче даже в дружине Евпатия Коловрата, где я воевала под видом его племянника, зато не интересовалась, чем не надо.

      Твердило еще долго объяснял нам, что в Сигтуне, конечно, как и в Висбю, далеко не все подчиняются буллам папы римского, но торговать стало трудно. На торге в любую минуту можно ожидать неприятностей, потому и перестали плавать туда целые караваны новгородских ладей.

      – Ну и ладно, что, кроме них, торговать негде?

      – Негде. Волгу татары перекрыли, по Днепру тоже не пройти, а здесь вон как повернуло.

      Несколько мгновений я сидела, размышляя и представляя себе карту Европы. Верно, обложили, как медведя в берлоге, со всех сторон. Одного не учли – медведь животное сильное, если разозлится, берегись собачья свора!

      А Твердило все вздыхал:

      – Через эстов не пройдешь, там ливонцы засели прочно. Только и оставался вот этот путь да торги в Швеции и Норвегии, а теперь и туда никак.

      – А почему в Норвегию никак?

      – Мимо датчан идти, их король Вальдемар с папой дружен, ему подчиняется.

      Он еще долго жаловался на судьбу и человеческую глупость, мол, ну к чему меж собой воевать, разве других дел мало?

      Эх, дорогой, если бы ты знал, что и через семь сотен лет вопросы у человечества будут такие же! Я вдруг задумалась, поумнеет ли человечество вообще когда-нибудь? Вернее, успеет ли поумнеть, прежде чем вымрет?

      – О чем Чапай думает?

      – Вятич, а человечество когда-нибудь поумнеет?

      – Ну ты и вопросы задаешь!

      – Ты в будущее отправиться можешь?

      – Нет. И перестань вспоминать о том, что я вообще что-то могу.

      Разговор почти шепотом и на ухо, но он прав, я слишком часто вспоминаю, что сама не отсюда, и Вятич тоже, это опасно, так можно проговориться. Я только кивнула, твердо решив держать себя в руках, даже если для этого придется вообще не разговаривать. Но следующий вопрос все же задала:

      – А мы как шведов понимать будем?

      – Поймем. Ты же понимаешь, что говорят вон те два человека?

      Я прислушалась, те два человека не говорили, а орали, но действительно не по-русски. А я понимала. Ясно, чья работа. Меня так и подмывало поинтересоваться, а нельзя ли и в московской жизни вот так же: щелчок пальцами – и любой иностранный язык в голове? Но спрашивать не стала, ясно, что ответит:

      – Это не я, просто так надо.

      Ладно, надо, значит, надо. Знание шведского, пусть и древнего, еще никому не мешало.

      Через два дня нашлось судно, которое отправлялось в Сигтуну и могло взять нас на борт. Лушка, услышав такую новость, только вздохнула, снова лежать в лежку, конечно, тяжело, но выхода нет, вокруг Висбю море, никуда по суше не доберешься, разве что пешочком по дну. И снова вокруг были волны и ветер толкал парус нашего суденышка, с каждой минутой приближая… к чему,