Милые призраки. Леонид Андреев

почти плачет.

      Ты не велишь мне, чтобы я ходиль? Ты хочешь, как мама, чтобы все было благородний… да? Извини меня, Таньхен, я простая девушка и не понимаю, что говору. Ежели ты не велишь, чтобы я к тебе ходиль, я в Неву брошусь.

      Таня обнимает Паулину, и та нерешительно и нежно кладет голову ей на плечо. Молчание.

      Таня (тихо). Не надо про любовь.

      Паули на (тихо). Не надо.

      Таня. Какая у нас может быть любовь? Погибшие мы, Полиночка, последние люди на земле, как козявки: кто пройдет мимо, тот и наступит и раздавит. Благородство, отец чиновник, когда-то хорошую службу имел… а вот придет отец пьяный, ночью, чиновник-то этот, и такое благородство покажет!.. Нет, ты лучше нас, Полина. Ты на Бога прямо смотришь, какая ты есть, а мы все глазами косим… благородные!

      Паулина. Нет, ты такая хорошая, Таньхен. Ты, как мама.

      Молчание. Обе задумались.

      Таня. И зачем люди живут, зачем мучаются, когда так легко, так просто умереть!

      Паулина (тихо). Я тебе говориль: купим спичек, отломаем красные головки и все тут… как Дунька сделаль. Ах, как она мучальси от этих спички, должно быть, мало положиль… мы много положим, Таньхен? А?

      Таня (вздрогнув). Нет!

      Паулина. Или в Неву…

      Таня (вставая). Нет! Не говори. Оставь. Потом, потом. Ах, Господи!.. Так надо, так надо! (Беспокойно и испуганно ходит, слегка поламывая пальцы.)

      Паулина. Что надо?

      Таня. Не знаю. Так надо, так надо… надо терпеть. Ах, Господи!.. Полина, – что я хотела тебе сказать? Я сегодня не пойду, дай мне два рубля до завтра, нет, до послезавтра, Сене лекарство понадобится.

      Паулина. Хоть всю меня возьми, сокровище мое! Вот на, здесь три рублика… я завтра хотель новую шляпу купить, у этой Ванька ленту оборваль, такой поганый черт! Все равно, и эта хороша. Знаешь, купи горбатенькому монпасье, пусть сосет, и ему тогда веселее будет!

      Таня (улыбаясь). Он мороженого на десять копеек съел, я ему денег дала… я уж маме и не говорю* Глупенький мальчик, никаких у него радостей нет… мальчики в игру его не принимают…

      Паулина. Меня сегодня один мальчишка камнем бросиль, а я его за вихор отодраль… тоже Ванька какой! – Ах, к штуденту гости!..

      Вошли Егор Иванович Монастырский и отставной штабс-капитан Гавриил Прелестнов. Монастырский юн, непомерно длинен, безбородое лицо угревато, одет бедно, держится он неуклюже, с некоторой застенчивостью, говорит круглым басом, откашливаясь. Капитан лыс, краснонос, из всех пор дышит алкоголем и ненарушимым душевным спокойствием. Здороваются – все давно знакомы.

      Монастырский. Виноват, Михаила Федоровича нет? Здравствуйте, Татьяна Тимофеевна, здравствуйте, Полина Ивановна.

      Прелестнов. Салют, медам! Фух, жара какая на улице… а у вас тут, приятно.

      Таня. Садитесь, Егор Иванович…

      Монастырский. Я про Михаила?..

      Таня. Он просил вас подождать… он в редакцию пошел.

      Монастырский. А!..

      Короткое молчание.

      Прелестнов.