Уроки танцев. Татьяна Сиппельгас

ми случаются удивительные истории. Одна такая история произошла и со мной. Я хочу поведать вам ее. И начну издалека, с того времени, когда все только зарождалось…

      Для начала представлюсь. Зовут меня Павел Чистяков. Год назад, когда со мной произошла эта история, мне было всего-навсего девятнадцать лет. Я был непростительно молод и открыт для жизни. Я был открыт для чего угодно, что могло со мной произойти. Но, честно говоря, того, что произошло со мной на самом деле, я никак не мог ожидать. Признаться честно, я просто не знал, что так бывает. Однако, эта удивительная история все же произошла… Но для того, чтобы вы смогли понять, почему я называю эту историю удивительной, я сначала должен рассказать вам о том, каким я был до своих девятнадцати лет.

      Я бы сказал, у меня не было жизни. Да, вот так просто. Я чувствую себя по-настоящему живым лишь в последние года полтора. Лишь в это время со мной стали происходить какие-либо события. Стали появляться люди, стали появляться увлечения, стали появляться чувства и обострилось желание жить, познавать действительность, глотать происходящее. И я понял, что важно. А важно, открою вам по секрету, жить. Вот, что действительно важно! Но тут уж понимайте, как знаете, что такое «жить».

      Так вот до девятнадцати лет я не жил. Я был слово замаринован в пространстве вселенной и никуда не двигался. Физически рос, умственно развивался, но при этом не накапливал никакого жизненного опыта. С людьми не общался, никуда не ходил, и лишь сидел по вечерам дома за учебниками, а днем использовал свои знания на уроках. И, честно говоря, больше мне совсем нечего рассказать. Долгое время, на протяжении многих лет, у меня был всего один-единственный друг. Потом появилось еще несколько, и я стал чаще выбираться из дома, но, тем не менее, все это пока еще слабо походило на жизнь. А что такое «жизнь» я узнал гораздо позже. Лишь в девятнадцать лет.

      Был теплый осенний вечер, когда мы с мамой шли по улице и разговаривали о том, что необходимо постоянно заниматься саморазвитием. Необходимо каждый день двигаться дальше, развивать интеллект, приобретать новые навыки. Тогда-то я и понял, что я еще слишком мало видел в этой жизни, слишком мало знаю, и что мне обязательно нужно это исправить.

      «Мама, я пойду заниматься вокалом!», – гордо провозгласил я.

      Мама лишь улыбнулась, и мы пошли дальше. На следующий день я пришел в место, которое навсегда изменило мою жизнь. Но обо всем по порядку.

      Ее звали К… Ксе… нет, прошу простить меня, я никогда больше не смогу произнести это имя вслух или написать на бумаге. Пожалуй, так и буду впредь ее называть – К. Она встретила меня сразу, как только я пришел. Она была первой, с кем я познакомился. С нее началась эта длинная история. Но тогда, когда я впервые пришел в «Галактику» (так называлось место, о котором я веду свое повествование), я еще ничего не знал. Я не знал, кто она такая, не знал, каков род ее деятельности и не знал, что мы когда-нибудь будем так крепко связаны. На тот момент в моей голове пробежала всего одна-единственная мысль – «у нее чудесный цвет волос». Она была брюнеткой с легким отливом фиолетового и темно-синего. Следы недавнего окрашивания. Следы, которые невероятно шли ей и делали ее еще более красивой. Вот все, что я подумал о ней на тот момент.

      Мы побеседовали. Моей целью, как я уже говорил, были занятия вокалом. Она рассказала мне все, что было нужно. Я поблагодарил ее и ушел. На следующий день я пришел на свой первый урок вокала.

      «Определенно, у Вас есть незначительные зачатки таланта, молодой человек», – отозвалась о моем вокале Василиса Евгеньевна – мой первый педагог в «Галактике». Так я стал заниматься вокалом. Но великая история начинается не здесь. Пока еще нет. Я ходил на вокал полгода. Целых шесть месяцев я из какого-то непонятного чувства долга ходил к Василисе Евгеньевне два раза в неделю. Но, к моему большому разочарованию, я так и не продвинулся ни на шаг вперед. Я не достиг ровным счетом ничего. Я оставался таким же, каким был всю свою жизнь. Замкнутый и слегка отстраненный, я боялся заговорить с любым, кто сидел рядом со мной. Я лишь слегка улыбался и кивал головой в знак приветствия каждый раз, когда входил в студию, где мы занимались. Это все, на что я был способен. После этого я обычно тихо проскальзывал в любимый уголок, незаметно садился и ждал, пока те, кто действительно старался чего-то добиться, закончат репетиции и к синтезатору пригласят меня и других ребят для распевки. Так проходило время. Шли недели, но ничего не менялось.