Тени большого города. Святослав Логинов

руками такого понатворил и снова старую музыку заводишь… гармонист!

      – Музыка – мура! – отрубил палач-мясник.

      – Индийскую столицу забыл, – непонятно подначил щуплый.

      – Чево?

      – Музыка, как ты верно заметил, – мура, но ещё и столица Индии. Ну что, вспомнил такого, гармонист?.. А ты что варежку разинул? – прикрикнул он на Авалса. – Шарад никогда не разгадывал? Ты смотри, дурака этого держи, а то до него сейчас дойдёт, так он с тоски на солнечный свет выброситься может. О, гляди, гляди, дошло!

      – Чего вы все разговариваете ребусами, шарадами и… этими… палиндромами? – спросил Авалс, удерживая от самоубийства слабо рыпающегося мясника. – Я, конечно, это дело тоже люблю, а среди людей такие вещи редкость.

      – Так то среди людей. А мы – тени. Тень по определению палиндромична и негативна. Привыкли всё воспринимать задом наперёд и в тёмном свете. Ясно?

      – Какое ясно, если он тень? – неожиданно спокойно произнёс мясник. – Тёмно ему.

      – А-а! – протянул Авалс, – вот в чём дело! А я-то думаю: вроде бы писатель, с которым я недавно разговаривал, и умница, и добрый человек, а такую ересь несёт – миром, мол, правит зло!

      – Тень писателя, – поправил щуплый. – Книги его раскрой, там, небось, совсем иное сыщется. Негативизм – по сути дела тот же палиндром; живым был – говорил «ха-ха!», тенью стал – «ах-ах!» затянул.

      – А разве не зло правит миром? – спросил мясник. – Все мы на колоде лежим да разруба ждём.

      – Нет в мире зла! – убеждённо воскликнул Авалс. – Конечно, солнце нас убивает, и всё же оно не зло, ведь без него и теней не будет. Знаете, как здорово в солнечный денёк пройтись по улице рядом с хозяином! – Авалс поник и захлюпал носом.

      Всё-таки плохо быть двумерным, – никакой глубины чувств… начал во здравие, а кончил за упокой. И суждения теней порой бывают плоски, хотя этим и люди грешат.

      – Так-то, – сказал тщедушный, – диалектика-с. Вот мы с вами сидим, культурно о жизни беседуем, а тут в город заявится какая-нибудь шишковатая особа, в честь её проезда устроят большую уборку, начнут, между прочим, безо всякого злого умысла, наш бак вне графика вывозить, и всё – понеслась душа в рай!

      – У теней душа есть? – спросил Авалс.

      – Нету. Её и у настоящих людей не сыскать.

      Разумеется это сказала тень палача. Хозяин её за долгие годы порешил немало людей, но ни в одном души разглядеть не сумел.

      – Сложный вопрос… – философствующий хлюпик не был столь категоричен. – Я чувствую в себе душу, так что чисто онтологически она должна быть. И вообще, дум спиро – сперо. С другой стороны, раскидать сейчас вмещающий помойный ландшафт – сопрёт твоё спиро в зобу – вот и вся радость. А с третьей стороны – ибо у всякой медали не менее трёх сторон, – иные из нашей братии в жизни устроились прочно, можно сказать, на века. Впрочем, расскажу-ка я вам историю, пока делать всё равно нечего… – рассказчик кинул взгляд из помойки наружу, где уже вовсю бушевало солнечное утро, выбрал себе местечко посуше и, удостоверившись,