Мумия, или Рамзес Проклятый. Энн Райс

со всем своим жениховством, со своей навязчивой страстностью, казался рядом с ней не более чем партнером по танцу – одним из тысячи элегантных молодых людей, которые могли бы точно так же вести ее в вальсе по мраморному полу.

      Это был вальс Штрауса «Утренние газеты», и Джулия любила его. Она всегда любила его. И сейчас ей вспомнилось, как когда-то она танцевала этот вальс со своим отцом. Тогда они привезли домой первый граммофон и вальсировали в египетском зале, и в библиотеке, и в гостиных – она и ее отец; танцевали до тех пор, пока сквозь жалюзи не пробился первый утренний свет и отец не сказал:

      – Хватит, дорогая. Больше не могу.

      Сейчас музыка убаюкивала, навевала грусть. Алекс все говорил и говорил, как он любит ее, а у Джулии в душе зрел страх – она боялась сказать что-нибудь резкое.

      – Если ты хочешь жить в Египте, – с придыханием говорил Алекс, – и раскапывать мумий со своим отцом, ну что ж, мы поедем в Египет. Мы поедем туда сразу же после свадьбы. А если ты захочешь вести кочевую жизнь, я разделю ее с тобой.

      – Ну да, – ответила Джулия, – это ты сейчас так думаешь. Я знаю, ты говоришь от чистого сердца, но, Алекс, пока я просто не готова. Я не могу.

      Невозможно видеть его жгучее нетерпение. И так же невозможно обидеть его. Ведь Алекс в отличие от многих других не был ни расчетлив, ни хитер, ни коварен. Он стал бы интереснее, будь в нем хоть какой-нибудь, хоть маленький порок. Высокий, стройный, темноволосый, он слишком походил на ангела. В его живых карих глазах светилась простая, наивная душа. В свои двадцать пять лет он был нетерпеливым и невинным мальчишкой.

      – Неужели тебе нужна жена-суфражистка? – спросила она. – Ученая мымра? Ты ведь знаешь, что я мечтаю стать исследователем, археологом. Мне хотелось бы оказаться сейчас в Египте, с отцом.

      – Дорогая, мы поедем туда. Только сначала давай поженимся.

      Он наклонился, словно собираясь поцеловать ее, но она отступила на шаг. Вальс закружил их так быстро, что на какое-то мгновение Джулии стало легко и весело, будто она на самом деле была влюблена.

      – Ну что мне сделать, чтобы покорить тебя, Джули? – прошептал Алекс ей в ухо. – Я перетащу пирамиды в Лондон.

      – Алекс, ты давным-давно покорил меня, – улыбаясь, сказала Джулия.

      Но ведь она лжет! В этом было что-то ужасное: чарующая музыка с ее захватывающим ритмом – и отчаяние на лице Алекса.

      – Дело в том, что… Я не хочу выходить замуж. Во всяком случае, пока. А может быть, вообще не захочу.

      Алекс промолчал. Она была слишком резка, слишком упряма. Джулия знала за собой эти внезапные приступы упрямства. А он вел себя как джентльмен. Она обидела его, но он снова улыбнулся, и его улыбка, полная любви и самоотверженности, растрогала Джулию и заставила погрустнеть еще больше.

      – Алекс, отец вернется через несколько месяцев. Тогда и поговорим. О женитьбе, о будущем, о правах женщин, замужних и незамужних, и о том, что ты заслуживаешь большего, чем жизнь с независимой женщиной, из-за которой ты, скорее всего, уже через год поседеешь и от которой сбежишь