Мумия, или Рамзес Проклятый. Энн Райс

который тянулся от дома к телеграфному столбу в конце сада. Рамзес с любопытством разглядывал провод. Джулия взяла со стола пустой стакан и подошла к стене, разделявшей дальний конец оранжереи и кухню. Приложила к стене стакан донышком наружу, прижалась к донышку ухом и прислушалась. Были отчетливо слышны звуки шагов расхаживающей по кухне Риты. Джулия пригласила Рамзеса послушать, и он тоже услышал, как усиливается звук, задумался, а потом с изумлением и восторгом взглянул на нее.

      – Телефонный провод передает звук, – пояснила Джулия. – Это изобретение механики.

      Вот что она должна сделать: показать ему машины! Объяснить, какой шаг вперед был сделан человечеством благодаря машинам, как изменился образ жизни.

      – Передает звук, – задумчиво повторил он. Подошел к столику и взял журнал, который только что читал. Жестом попросил Джулию почитать вслух.

      Она в хорошем темпе прочла абзац из хроники жизни страны. Слишком много терминологии, но, похоже, он просто вслушивался в ее произношение. Рамзес нетерпеливо выхватил у нее журнал и сказал:

      – Благодарю.

      – Отлично, – ответила она. – Ты учишься с поразительной скоростью.

      Тогда он начал забавно жестикулировать. Дотронулся до виска и до лба – словно хотел сказать что-то о мозгах. Потом коснулся волос и кожи. Что он пытался сказать? Что его мыслительный орган так же быстро подпитывается от солнечного света, как волосы и тело?

      Он повернулся к столику.

      – Колбаса, – произнес он. – Говядина. Жареный цыпленок. Пиво. Молоко. Вино. Вилка. Нож. Салфетка. Пиво. Еще пива.

      – Хорошо, – сказала Джулия. – Рита, принеси ему еще пива. Он любит пиво. – Она подняла полу своего пеньюара. – Кружево, – сказала она– Шелк.

      Он забавно зажужжал, как пчела.

      – Пчелы, – сказала она. – Верно. О, ты невероятно сообразителен.

      Он рассмеялся.

      – Повтори, – попросил Рамзес.

      – Невероятно сообразителен. – Джулия постучала себе по макушке – тук, тук, тук: мозг, мысль.

      Он кивнул. Посмотрел на ножик с серебряной рукояткой, лежавший на столике. Поднял его, взглянул на Джулию, словно спрашивая разрешения, и засунул его в карман. Потом, пригласив ее жестом следовать за ним, отправился в египетский зал. Он подошел к старой потускневшей карте мира, висевшей под пыльным стеклом в тяжелой раме, и нашел Англию.

      – Да, Англия, Британия, – подтвердила Джулия. Указала на Америку. – Соединенные Штаты, – пояснила она. Потом показала все континенты и океаны. Нашла Египет и крошечную полоску Нила. – Рамзес, царь Египта, – сказала она. И указала на него.

      Рамзес кивнул. Ему явно хотелось узнать что-то еще. Наконец он осторожно спросил:

      – Двадцатое столетие? А что значит «до Рождества Христова»?

      На минуту Джулия потеряла дар речи. Ну конечно же, ведь он проспал рождение Христа! Разумеется, он не мог даже высчитать, сколько времени длился его сон. Ее смутило, что он был самым настоящим язычником, и Джулия испугалась, что теперь, когда она ответит на его вопрос, он запаникует.

      Римские