Изумрудные росы. Юлий Буркин

тут началось! Если ночью в его опочивальню проникло лишь несколько самок, мыть его их кинулось несколько десятков. Все они, оказывается, были заранее вооружены чем-то вроде щеток или мочалок, пропитанных пахучими пенящимися веществами. Группка самцов, подняв одну из чаш, стала осторожно лить из нее воду на Грега, а самки принялись от души драить его.

      Принимая позы, астронавт чувствовал себя то Статуей свободы, которую вдруг решили отполировать заново, то загнанным в ангар на чистку экомобилем…

      – Эй-эй! – взвизгнул он, подпрыгнув на месте, когда какая-то особо усердная мойщица принялась чересчур рьяно драить его чресла. Бабочки в ответ разразились таким дружным похожим на перезвоны колокольчиков смехом, что Грег покраснел, от того что вновь подумал о них, как о женщинах.

      Надо отметить, он и раньше замечал, что некоторые из них хороши собой, теперь же, приглядевшись при ярком дневном свете, убедился в том, что, будь они нормального человеческого роста, каждая могла бы не без успеха претендовать на роль элитной модели. Это было заметно тем сильнее, что одеты они были легче легкого – по-видимому, готовились к водным процедурам… Похоже, генетики, ваяя их, потрудились на славу. Что, вообще-то, логично: взялся создавать новый вид – бери от старого только лучшее.

      Грег поймал себя на том, что слегка завидует самцам этого племени. Он скосил взгляд на тех из них, что поливали его, и сразу почувствовал себя неуютно. По сравнению с их сверхпропорциональными утонченными телами его фигура, наверное, кажется бабочкам неказистой и кряжистой. «А чего еще можно ожидать от предка? – подумал он с легкой горечью. – Обезьяна останется обезьяной, даже если будет очень большой…»

      Когда тело Грега было отдраено уже на несколько раз, а пена – смыта начисто, бабочки взялись тщательнейшим образом протирать его кожу и волосы сухими, но пропитанными благовониями лоскутками материи.

      – Ну как, ты доволен? – спросил Лабастьер Первый.

      – Да, неплохо, – признался Грег. – Честно говоря, не ожидал, что удастся так хорошо вымыться. Передай этим девушкам мою благодарность.

      Лабастьер что-то сказал бабочкам, те откликнулись смехом и переливчатым воркованием.

      – Они говорят, что ты – красавец, – перевел Лабастьер.

      «Ну-ну, – подумал Грег, – люди тоже, почесывая за ухом у гориллы, бывает, приговаривают: „Ах ты мой красавец…“»

      – А еще, – продолжал император, – они говорят, что будут счастливы видеть тебя на сегодняшнем празднике.

      «Для того и помыли?» – подумал Грег и нахмурился:

      – Что еще за праздник?

      – Он называется Праздником соития, и для ураний это самое главное событие в году. Я специально разбудил тебя накануне праздника, чтобы ты украсил его своим присутствием. Если захочешь, конечно.

      – А в чем его смысл?

      – Изначально это был день, когда юноши и девушки выбирали друг друга в партнеры и демонстрировали свой выбор племени. И если племя соглашалось с выбором, они становились супругами… Урании