Звездный табор, серебряный клинок. Юлий Буркин

со всей силы укусил себя… Больно было нестерпимо.

      – Полно, Роман Михайлович, – замахал на меня руками старикан, улыбаясь, – не спите вы, не спите! Я сейчас вам все объясню. Возьмите-ка вот это, – подал он мне какой-то предмет.

      Машинально протянув ладонь, я принял из его рук нечто бесформенное, на ощупь похожее на кусок подтаявшей замазки… И тут же пожалел об этом. Потому что ладонь обожгло, и огонь, похожий на тот, что бывает, когда натощак или с мороза хватишь полстакана водки, пробежал по всему моему телу… А в ладони уже ничего не было! «Замазка» всосалась в неё!

      Я отшатнулся от старца… И неожиданно для себя отлетел от него метров на пять. И повис над травой под углом к земле градусов в сорок пять.

      – Успокойтесь, – пряча улыбку, сказал мне старец, – просто теперь тут, в корабле, вы сможете управлять своим телом так же, как и мы.

      С этими словами он сперва еще чуть приподнялся над поверхностью, а затем принял горизонтальное положение и, взмыв под купол, сделал кульбит. И тут же вернулся на прежнее место.

      – Попробуйте, – предложил он.

      Я послушно попробовал и к собственному удивлению без малейшего труда повторил его трюк, сам не понимая, как мне это удается.

      – Чего же они ко мне ТАМ не подлетели? – показывая на «розовых», несуразно спросил я, вернувшись к старцу. Но он понял меня.

      – Эта штуковина называется «мнемогравитат» или просто «гравитат», и действует только там, где установлены специальные генераторы, – пояснил он. – В нашем мире пользоваться им могут лишь самые высокопоставленные персоны. Всякий раз, когда вы будете входить в зоны действия подобных генераторов или выходить из них, вы будете ощущать во всем теле эдакое легкое жжение, словно… – он замешкался в поисках сравнения.

      – Словно водки выпьешь, – подсказал я.

      – Точно! – обрадовался старец и хитро прищурился. – А не желаете ли, кстати?

      Я уже привык к певучему говору моих спасителей-похитителей, и интонация, с которой седовласый и лысоватый христианин предложил мне выпить, ясно указала мне на то, что сам он это сделать никогда не прочь. Я пригляделся и заметил, как забегали его бездонные глазки…

      – Отчего же? – согласился я. – За знакомство, например. Или за мое удивительное спасение.

      – Вот-вот, – благостно подтвердил старец. – Водочки? Коньяку? Али чего другого?

      – Водки, – выбрал я. Легко.

      И тут же, прямо из земли между нами вырос ажурный столик с графинчиком, рюмочками и какими-то закусками. Я вспомнил «Мастера и Маргариту». Пробуждение Степы Лиходеева. Но на Воланда старикан не тянул. Как его зовут-то, хотя бы?

      – Меня, Роман Михайлович, Сэмюэлем зовут, – словно отвечая на мой мысленный вопрос, сказал он, разливая прозрачную жидкость в четыре рюмки. Заметив мое удивление, пояснил: – Русские имена, к сожалению, в быту совсем не сохранились. А уж тем паче традиция по отчеству величать. Отца моего, к примеру, звали Сомерсетт. Согласитесь, вряд ли можно было