Найденный мир. Владимир Серебряков

это были худшие черты. Вы обратили внимание, какая она легкая?

      – Не больно-то, – вымолвил Горшенин осторожно. – Тяжелей человека будет.

      – Вот именно! – зоолог хлопнул себя по коленям. – Именно! Она намного меньше весом, чем тигр или медведь. Чуть тяжелее волка, несмотря на впечатляющую разницу в размерах. И вот это некрупное существо охотится на динозавров… Кстати, Владимир Афанасьевич, мы ведь так и не договорились о систематическом наименовании крупных травоядных Земли Толля… да. Охотится. Сколько было в том детеныше? Пудов сорок?

      Горшенин молча кивнул.

      – А теперь вдумайтесь: ящерицы едят меньше, чем теплокровные. Здешние динозавры не нуждаются в таком количестве растительной пищи, какое потреблял бы, например, слон. Значит, их может пастись на той же площади намного больше. А если стимфалидам нужно соответственно меньше пропитания, чем хищникам Старого Света, какое же количество их может прокормить остров?

      Зоолог помолчал.

      – Их могут быть сотни, – прошептал он. – Тысячи. Мы просто выбрали для лагеря удачное место: на прибрежную равнину крупные ящеры не забредают, а значит, нет и хищников. А остальная территория острова может быть очень, очень опасным местом.

      Воцарилось мрачное молчание.

      – Вы сказали – две особенности, – нарушил его Обручев. – Какая же вторая?

      Никольский молча извлек из кармана нечто, с первого взгляда принятое геологом за кривой нож. Потом он понял.

      – Так вот чем…

      – Нет! – зоолог раздраженно тряхнул головой. – Вот именно, что нет! Когти стимфалид по всем признакам походят на то орудие, которым был убит матрос Костин. Кроме одного. Они намного крупнее. То есть вы были правы, Владимир Афанасьевич. Здесь водится еще один вид хищников или падальщиков, схожий со стимфалидами общим строением, но намного меньше размером: в два-три раза. И даже эти мелкие твари способны убить человека в считаные секунды.

      – Умеете вы, Александр Михайлович, обнадежить, – сухо заметил Обручев.

      – Ясненько, – промолвил Горшенин, потирая затылок, словно от забот у него голова разболелась. Возможно, так и было. – Значит, вахты надобно усилить. Непременно.

      – Раз уж мы начали делиться дурными вестями, – делая над собой усилие, выговорил геолог, – то и я… Господа, но это должно остаться между нами. Я – уж простите, Павел Евграфович, – опасаюсь за дисциплину среди матросов.

      В ответ на недоуменные взгляды он запустил руку в мешок для образцов.

      – Вот, – бросил он, разжимая ладонь.

      Последний косой луч закатного солнца выбил из мелких камешков багряные и золотые искры.

      Горшенин прищурился, потом придушенно ахнул.

      – Мне кажется, – неестественно спокойным тоном произнес Никольский, – или у вас полная горсть рубинов?

      – Это не рубины, – пояснил геолог и, не дав слушателям облегченно вздохнуть, добавил: – Это красные бериллы. Изумруды, если хотите.

      – Разве такие бывают? –