Найденный мир. Владимир Серебряков

из команды и пассажирок «Фальконета» остался в живых. Но крупным зверям, полагавшимся в охоте на стремительные прыжки и удары задними лапами, трудно было лазить по узким расселинам. Люди, как мыши, таились в норах, пробавляясь морской рыбой и тем немногим, что удавалось добыть на краю редколесья: мелкой дичью да немногими видами местных растений, которые оказались съедобными. От недоедания в лагере начались болезни. Глядя на жуткую рожу Поертены, геолог почти ожидал услышать не менее жуткий рассказ об убийствах и людоедстве, но до такого, кажется, не дошло.

      Побочным эффектом свалившихся несчастий стала полная перемена общественных ролей в лагере. Поначалу несостоявшиеся азиатские невесты были для матросов не более чем живым грузом: капризным, опасным и неприятным. После крушения, когда стало ясно, что экипаж «Фальконета» затерян на чужом берегу и вернется в знакомые воды не скоро, последовал всплеск насилия. Матросы надругались над женщинами, матросы делили женщин, матросы устраивали поножовщину из-за женщин, разом превратившихся из товара на продажу в ценный ресурс. А потом экипаж столкнулся с «этими проклятыми птицами», и, после нескольких попыток пройти через редколесье и долгой осады, когда хищники перекрикивались и шипели у самого входа в пещеру, как-то вдруг оказалось, что моряков выжило едва с дюжину, а пленниц несколько десятков, и, когда на одного матроса наваливается трое-четверо изнуренных, тощих, крошечных желтомазых мартышек… Погибло еще трое моряков. Впрочем, об этих никто особенно не жалел, и даже Рэндольф, которому не по душе пришлось новое положение дел, бросил походя: в сущности, к лучшему, что его избавили от смутьянов и бездельников. Постепенно установилось неустойчивое равновесие. Женщины добывали пропитание. Моряки защищали их во время вылазок. Те и другие умирали.

      К тому времени, как в виду Геенны показались паруса «Манджура», число потерпевших кораблекрушение сократилось до шестерых матросов, боцмана Поэртены, старпома Рэндольфа, который так и не оправился от случившегося месяцем раньше столкновения с «птицей», – в тот раз чудовище удалось завалить, но ценой двух человеческих жизней, – и восемнадцати женщин. Было понятно, что долго им не продержаться: чем меньше народу становилось в лагере, тем труднее было оборонять его от хищников и тем сложней – добывать пропитание в редкостое. «Птицы», те, что поменьше (у геолога сложилось впечатление, что речь шла о нескольких разновидностях хищников), разоряли силки и ловушки; за мелкой дичью приходилось охотиться днем, с палками и камнями – запасы патронов подходили к концу, и огнестрельное оружие использовали лишь для обороны от зверей. Из местных растений в пищу годились только саговники – из мучнистой, горькой мякоти стволов филиппинки выполаскивали ядовитый сок, чтобы выпечь безвкусные лепешки из оставшейся крахмалистой массы, – да еще тошнотворно-сладковатые цветочные почки неведомого кустарника, которые один из матросов взялся жевать с отчаяния и обнаружил, что мякоть