Инстинкт гнева. Вячеслав Шалыгин

и Смотритель резко обернулся. Ему показалось, что где-то на краю поля зрения мелькнуло нечто вроде легкого облачка сигаретного дыма, но утверждать он бы не решился. К тому же неподалеку была курилка, мало ли? Провидец резко встал, нервно схватил багаж и поспешил к посадочным воротам. Ему страшно хотелось убраться как можно быстрее и как можно дальше. Убраться и выкинуть из головы все, что произошло и привиделось за последние трое суток…

      «…Казалось, миг растянулся на целую вечность. Впрочем, так лишь показалось. Ну, или вечность попалась поддельная, этакая дешевая китайская побрякушка. Мастер находил в себе силы невесело шутить лишь потому, что умирал не впервые. И каждый раз последний миг растягивался, будто резиновый. Но, как рвется, в конце концов, любая резина, рвалось и последнее мгновение. В точности, как хорошая резина, неожиданно и больно ударяя напоследок по рукам.

      В этот раз удар рваной грелки был не только силен, но и горяч. Огненная волна сломала мастера пополам и швырнула на уцелевший третий ряд салона. Громкий хруст ломающихся костей заглушил все прочие звуки, даже вопли последних обезумевших пассажиров и трубный гул пламени. Проткнутое осколками ребер сердце напоследок мелко потрепетало и затихло. Сознание медленно угасало, как бы закрывая текущие «программы». Сначала «выключилось» осязание, затем обоняние и звук…

      А секундой позже горячий смерч скрутил «на отжим» и в таком вот компактном виде буквально вбил искореженное тело мастера между креслами, на которых корчились в пламени еще двое пассажиров.

      Дольше других продержались «программы» зрения и мышления. Мастер до последней секунды видел и понимал, что происходит. Но даже когда зрение капитулировало: кипящие глаза вытекли из глазниц, а затем вспыхнули вместе с кожей и мышцами лица, мастер еще осознавал себя.

      Ему уже не было больно, он находился в той странной сумеречной зоне между окончанием одной жизни и началом другой, где не существовало ничего, кроме чистого разума. Ни боли, ни эмоций, ни желаний. Он существовал и не существовал одновременно, паря во мраке перехода от боли агонии к боли воскрешения.

      Мысль о том, что весь этот кошмар предстоит прочувствовать заново, только в обратном порядке, не особо воодушевляла мастера, но воскрешение стоило и не таких жертв. К тому же мастера никто не спрашивал, хочет он воскресать или нет. Такова была воля мифической Вечности, Бога, генетической мутации… кто знает точно?

      Но это чуть позже, а пока… «уснуть и видеть сны, быть может». Хотя, нет. Снов не будет. Будет темнота, пустота, небытие, а затем снова боль. В общем, как всегда…»

      …Смотритель резко открыл глаза и шумно выдохнул. Жив! Да, он все время осознавал, что это только повтор вещего сна, но как это было натурально! Провидец удивленно оглянулся. Самолет? Когда это он успел попасть в кресло «Боинга»? Пришел на «автомате»? Ну что ж, так даже лучше, не успел заскучать. Уф-ф! Слава богу, все почти позади!

      Он резко вскинул руку и посмотрел на часы. Время! Смотритель повторно увидел «полуфинал» своего сна именно в те