Колдун и Сыскарь. Алексей Евтушенко

определились и временем заодно. Он в доме фермера Саши, в гостиной, на диване. Время… Сыскарь посмотрел на часы – девять часов тридцать две минуты. Утра. Поздновато, но зато он выспался. А это главное. Главнее любого рассола и завтрака.

      Он как раз успел принять душ, побриться и одеться, когда телефон запел снова.

      – Сыскарёв на проводе, – сообщил он в трубку ровным голосом человека, готового ко всяким неожиданностям.

      И они не замедлили последовать.

      – Доброе утро! Андрей Владимирович? Это вас Владимир Борисович беспокоит. Врач.

      – А! Здравствуйте, Владимир Борисович. Слушаю вас. Надеюсь, с Иваном всё в порядке?

      – Более чем. Я поэтому и звоню. Мы говорили о том, что везти его в Москву вы сможете в лучшем случае завтра. Но динамика такова, что я склоняюсь к мысли даже о сегодняшнем дне. Давненько мне не попадались пациенты, на которых так быстро всё заживает.

      – То есть можно забрать его уже сегодня?

      – Об этом я и говорю. Если есть такое желание. Часам к двенадцати подъезжайте, я оформлю бумаги.

      – Отлично, буду. Спасибо за хорошие новости.

      – Не за что.

      Он сунул телефон в карман и отправился на кухню. Настроение заметно улучшилось. Торчать без дела в Кержачах ещё сутки Сыскарю не хотелось. То есть, не дай он Ивану и самому себе обещание оставить Светлану в покое до полного выздоровления друга, дела бы нашлись. Да ещё какие дела! Ого-го, а не дела! С огнём в крови и сладкими замираниями в сердце. Но… слово есть слово. Значит, что? Правильно. Нужно убраться от соблазна как можно скорее, а уж потом, когда все условия снова будут соблюдены, приступать к планомерной осаде любимой. Или, наоборот, лихому и безоглядному штурму. Как фишка ляжет.

      Когда Сыскарь, уже подлечившись ядрёным огуречным рассольчиком, позавтракав яичницей с колбасой и запив это всё большой чашкой крепчайшего сладкого и горячего чая, а также попрощавшись с хозяином и его женой Ларисой, садился в машину, песня из «Крёстного отца» зазвучала в его кармане снова.

      – Смольный слушает! – бодро откликнулся Сыскарь. Остатки похмельного синдрома после завтрака улетучились окончательно, и он был готов принимать мир так, как старался делать это всегда – без уныния и занудности.

      – Простите… Кто? – удивлённо переспросил в трубке девичий голос.

      – Не кто, а что, – пояснил Сыскарь. – Смольный институт благородных девиц. Позже – штаб большевиков, откуда они руководили Октябрьской революцией одна тысяча девятьсот семнадцатого года. Стыдно не знать историю своей страны, девушка.

      – Я знаю историю, – сказала девушка. – Даже в школе её преподаю. Между прочим. Андрей, это вы?

      – Ой, – сказал Сыскарь. – Света?

      – Да, это я. Здравствуйте, Андрей.

      – Здравствуйте, Света. Тысяча извинений, неудачная шутка, бывает.

      – Раз шутите, значит, у вас хорошее настроение. Я угадала?

      – В самую точку. А сейчас, когда вы позвонили и я вас слушаю, моё настроение и вовсе парит на крыльях… – он чуть не ляпнул – «любви», но вовремя прикусил язык. Этого ещё не хватало. Во-первых, пошло так, что дальше некуда,