Без объявления войны. Сергей Ким

– Генрих мог утверждать это со всей ответственностью, проведя под командованием диктатора добрую четверть века…

      – Здесь какие-то ушлепки уже делят власть и заодно мою империю, а ты, как трус, сидишь тут, поднял лапки кверху и сдулся, – теперь в голосе Ярослава слышался не только гнев, но и знаменитый сарказм.

      – Господин…

      Ярослав явно через силу уселся на кровати, тихонько застонав от боли и обхватив рукой лоб.

      – Заткнись и слушай, – диктатор холодно смотрел на Генриха. – Сейчас ты пойдешь и сделаешь все, чтобы сохранить мой Рарден. Ты меня понял?

      – Д-да, Великий диктатор, – выдавил Генрих.

      – Не слышу!

      – Да, Великий диктатор!

      – Не слышу!..

      – Да, Великий диктатор!! – заорал Воронов и… проснулся.

      Тяжело дыша, он откинулся в кресле – этот сон совершенно выбил его из колеи. Немыслимо, чтобы смертельно больной человек смог не только подняться, но и просто говорить.

      Генрих перевел взгляд на Ярослава и начал медленно холодеть – диктатор лежал все так же спокойно, уставившись пустым взглядом в потолок…

      Не моргая и не дыша.

      Это случилось.

      «Это случилось», – со всевозрастающим ужасом понял Генрих, и…

      И впервые за очень долгое время он не знал, что ему делать. Отчаяние накатило неотвратимой всесокрушающей волной, и генерал в бессилии сжал ладонями виски, раскачиваясь взад-вперед в кресле. Но вдруг он резко отнял руки от головы и внимательно посмотрел на мертвого Ярослава.

      Что-то было не так.

      Воронов встал из кресла и подошел ближе к кровати.

      «Одеяло, – понял генерал. – Оно смято. Смято, как будто…»

      Как будто диктатор пытался встать.

      И тут Воронов вспомнил свой сон.

      Кулаки генерала сжались, словно бы против его воли.

      Генрих наклонился к безжизненному телу государя и закрыл его глаза.

      Отчаяние ушло – теперь у генерала Воронова был приказ, который следовало немедленно исполнять. Пускай его никто и не отдавал.

      Он сделает все, что сможет.

      – Да, Великий диктатор Ярослав. Я все исполню.

      Генрих понял – война уже объявлена, пускай только еще в его сердце, но она объявлена.

      Генерал вынул из ножен меч и длинный кинжал.

      Он нанесет удар первым.

      Империя Рарден, Старолесский монастырь,

      17 мая 1607 г. от Р. С., 00:14

      Патриарх Климент засиделся над этими проклятыми (прости, Сотер!) бумагами до самой ночи. Подтверждение полномочий уже действующих митрополитов, бесконечные грамоты с «уверениями в совершеннейшем почтении к новоизбранному Патриарху Рарденскому и всея Мира…», отчеты о церковных сборах и пожертвованиях…

      Как оказалось, высшая духовная власть в Рардене мало чем отличалась от светской – та же бюрократия и волокита. Хорошо еще, что во все это не нужно было особо вникать после того, как эта гора бумаги уже побывала в цепких, измазанных чернилами руках монахов из