Осот. Марина и Сергей Дяченко

выше и сливался с небом. Справа, внизу, тянулся тракт, залитый луной, а впереди, в полном безветрии, стояли под лунным светом поля с высоченной, почти созревшей рожью.

      Мужчина лег и приложил ухо к земле. Мальчик дрожал, щелкая зубами, смотрел вперед – но видел только рожь на вершинах ближайших холмов.

      – Они близко, – мужчина резко поднялся. – Я возьму слева, от леса, а ты справа, от тракта… Усач!

      Мальчик обернулся. По склону холма бежал, пригибаясь, человек. Через минуту он уже стоял рядом, тяжело дыша, вытирая молодое безусое лицо.

      – Ягода не придет, – сказал он вместо приветствия. – Я сам еле успел…

      Задрожала земля. Даже сквозь толстые деревянные подошвы мальчик слышал, как она содрогается.

      – Я возьму от леса, – сказал его дед. – Малой от дороги, ты, Усач, будь в центре.

      – С чего ты взял, что они пойдут здесь? – безусый Усач все еще задыхался. – Что не перевалят холмы южнее?

      – Нелюдь под нелюдью, – тихо сказал мужчина. – Там, на юге, слишком крутые холмы… для этих тварей.

      Мальчик смотрел на далекие поля. Вся его кожа сделалась колючей и жесткой, как эта рожь, светлые волосы встали дыбом. Ухо различало глухой топот, порождавший сотрясение земли.

      Над темным горизонтом медленно поднимались головы, тысячи голов. Выше, намного выше роста обычного человека. А под ними – мальчик на миг зажмурился – второй ряд голов. Нечеловеческих, огромных, длинных. На таком расстоянии, да еще в темноте, невозможно было различить глаз и лиц. Но мальчик видел их раньше – и стоял, оцепенев, широко открыв глаза и рот.

      Тяжелая рука деда опустилась на плечи, заставила лечь. Рядом лежал в помятой ржи Усач – бормотал себе под нос и ругался, но мальчик его не слышал. Земля Цветущей, к которой он прижимался теперь всем телом, дрожала под ним, будто от страха.

      Он обхватил ее обеими руками.

      – Идите, – говорил дед, в голосе его звякала смерть. – Идите… Ближе. Еще ближе.

      Мальчик прижался к своей земле щекой.

      – Осот! Ты слышишь? Они нелюди, все. И те, что внизу, и те, что сверху. У них нет корней – ни земных, ни небесных, они не растут – носятся по свету, как сброшенные листья, как пойманный ветром мусор. Преврати их в мусор!

      – Да, деда, – беззвучно ответил мальчик.

      – Встаем, – сказал мужчина. И они поднялись одновременно – все трое.

      Всадники, ехавшие впереди, заметили их и вскинули луки. Двое или трое успели выпустить стрелы; они пролетели высоко над головами стоящих на холме мужчины, юноши и мальчика.

      Никто из троих даже не шевельнулся.

      Первыми упали кони, повалились, увлекая за собой всадников. Кто-то успел подняться, кто-то нет. Кто-то закричал – прошло мгновение, может быть, два; по рядам поверженной армии прокатился не то хрип, не то сдавленный стон. Заколебался под луной воздух, ставший вдруг очень жарким.

      И снова сделалось тихо и неподвижно.

      Под луной, устилая вытоптанные поля, мешками лежали пришельцы.