Четвертый. История одного сыска. Андрей Зарин

что вы можете показать?

      Дворник, молодой парень в новых сапогах, переставил ноги, переложил в другую руку фуражку и сказал:

      – Так что барин как барин. За дачу заплатил сразу. Мне тоже платил аккуратно, только скупехонек был. Я ему переносил мебель, так он всего двадцать копеек дал, а обыкновенно рупь дают…

      – Бывал ли у него кто-нибудь?

      – Так что не замечал. Был тут два раза такой молодой господин, опять, евонная барыня была раз, а то никого.

      – Ну, больше ничего! – хотел подвести итог следователь.

      – Позвольте еще один вопрос, – мягким голосом произнес Патмосов.

      Следователь с неудовольствием взглянул на него и сухо сказал:

      – Пожалуйста!

      Патмосов обратился к дворнику:

      – Скажи мне, голубчик, у Лукерьи, что здесь служит, никого нет? Ни брата, ни кума?..

      Дворник широко улыбнулся.

      – Как же без этого быть! При ей питерский состоит. Как барина нет, так он и здесь!

      – А кто он?

      – Говорит, слесарь, а звать Прохором. Ухарь.

      Следователь насторожился и быстро вмешался в допрос.

      – Говоришь, он часто бывает? Когда был последний раз?

      – А вчера; весь день. Барин ушел, а через полчаса времени она его до калитки проводила.

      – Барин знал про него?

      – Нет! Он словно сам путался с Лукерьей, так она прятала своего-то.

      – Иди!

      Дворник поклонился и вышел.

      – Вы теперь еще раз Лукерью спросите, – предложил следователю Патмосов.

      – Да, да, я это хотел! Позовите прислугу! – распорядился следователь.

      Теперь, когда вошла Лукерья, он уже не улыбался ей и принял суровый вид.

      – Я позвал вас снова, – начал он, – чтобы спросить, кто такой этот Прохор, который к вам ходит, где он живет и когда он был у вас в последний раз? – при этом он испытующе посмотрел на Лукерью.

      Лукерья сразу изменилась в лице, но через мгновение оправилась.

      – Земляк мой. Вот и ходит. А был вчерась и ушел, когда барин спал. Торопился на восемь часов.

      – Как его фамилия, и где он живет?

      – Резцов фамилия, а живет в десятой роте, у Селиванова.

      – Номер дома знаете?

      – Дому четырнадцать, а квартире тридцать восемь.

      Патмосов написал на бумажке несколько слов и через письмоводителя передал Ястребову.

      Тот прочел и сказал околоточному:

      – Введите Копытова!

      Околоточный снова ввел дворника. Лукерья исподлобья взглянула на него, и на лице ее выразилась тревога.

      – Скажи точно, когда ушел с дачи этот Прохор? – спросил его следователь.

      Лукерья стала белее бумаги.

      – С полчаса после барина. Так что уж десять часов пробило.

      – И врешь! – вдруг резко сказала Лукерья. – Это ты из ревности брешешь! Восьми не было!

      – Говори! Я ж видел, как ты его провожала, а раньше того барин вышел.

      – Врет он, господин судья, – заговорила Лукерья с яростью, – с ревности часы спутал.

      – Да уж темно было, а в восемь разве темно?

      – И темно не было!

      – Ну,