Казнь. Андрей Зарин

мое слабое сердце!..

      Она приложила руку к тощей груди и медленно поплелась из комнаты.

      – А я, барыня, сбегаю за вещами и сейчас назад. Опять, квартиру запереть надо! – сказала Луша и, видя, что ее барыня сидит в оцепенении, тихо вышла из комнаты…

      Весть о насильственной смерти Дерунова всюду производила ужасное впечатление.

      Сергей Степанович Можаев один из первых узнал о ней от Весенина. Он широко перекрестился и сказал:

      – Никто не знает своего смертного часа. Какая ужасная смерть! А мы вчера с вами костерили его! Что же, ограблен?

      – Нет! – ответил бледный Весенин (он не спал всю ночь). – При нем и часы, и портмоне, и бумажник…

      – Странно!.. Злой человек был. Врагов много!

      Разговаривая, они прошли в столовую.

      За самоваром с бледным, усталым лицом сидела Елизавета Борисовна, подле нее Вера внимательно просматривала газету.

      Сергей Степанович ласково поздоровался с ними.

      – Новость еще не дошла до вас? – спросил он, садясь к столу.

      – Какая? – живо спросила Вера. Елизавета Борисовна только повернула лицо в сторону мужа.

      – Дерунова убили! Федор Матвеевич на труп наткнулся, в садике Долинина, у подъезда… Лиза! – вдруг закричал Можаев, вскакивая со стула. – Лиза!

      Вера успела поддержать свою мачеху, иначе она бы упала. Мертвенная бледность покрыла ее лицо. Весенин с готовностью налил стакан воды. Можаев стал на колени, схватил руки жены и в испуге встряхивал их.

      – Лиза, что с тобою? Очнись! – говорил он растерянно.

      Вера смочила водой виски мачехи. Она очнулась. Капли пота выступили на ее лице.

      – Простите, – улыбнулась она, – но это так неожиданно. Я не могу. Я выйду. Вера, помоги мне! Спасибо, Серж!

      Муж нежно обнял ее и повел из столовой. Вернувшись, он сказал:

      – Она последние дни что‑то все на головные боли жалуется, бедная! Надо скорей в деревню, Федор Матвеевич! Веруша, наливай чаю. Что надо? – недовольно обратился он к вошедшему лакею.

      – От Деруновых к барышне… – сказал тот нерешительно. Вера тотчас встала.

      – Ко мне? Я сейчас, папа! Простите! – и она быстро вышла.

      Можаев пожал плечами. Вера вернулась почти тотчас, бледная и взволнованная.

      – Простите меня – я ухожу! – сказала она. – Вы уж сами хозяйничайте!

      – Что еще? – спросил Можаев.

      – С Анной Ивановной нехорошо. Истерика, потом обморок, лежит. Я возьму доктора и к ней! – торопливо ответила Вера, проходя в свою комнату.

      – Вот она, смерть‑то! – сказал Можаев Весенину. – Так и захватывает все вокруг. Словно камень, брошенный в воду. За кругом круг…

      Анна Ивановна лежала без чувств, но едва приходила в себя, как начинала биться в истерике. Прислуга растерялась. Брат Анны Ивановны, Силин, метался как угорелый, и, когда пришла Вера с доктором, все вздохнули с облегчением.

      Степан Иванович Силин был славный малый. Огромного роста, с огненно – рыжей бородою по пояс, на вид ему можно было дать лет сорок, хотя в действительности ему было 23 года; он обладал