Аракчеевский подкидыш. Евгений Салиас-де-Турнемир

вернее с ожесточением, начал рассказывать, как аптекарь играет в карты до трех часов утра, спит потом чуть не до полудня, оставляя его одного орудовать. Днем даст выспаться ему три-четыре часа и опять посылает будить, так как отправляется обедать или чай пить, или в гости, чтобы опять за карты засесть.

      – Совсем смотался! Это не жизнь! Я от дела своего не отказываюсь, да ведь и собаке отдых есть! – раздражительно закончил аптекарь, снова зевая во весь рот.

      – А вы бы графу доложили, здешнему помещику, – заметил собеседник.

      – Как я к нему полезу, – пробурчал малый. – Это выходит, стало быть, идти с доносом. И как же графу нас разобрать. Аптекарь на службе который год уже здесь, а я без году неделю. Кому же граф поверить должен?

      – Правда ваша. Да и к тому же, граф ваш, как сказывают, поедом народ-то ест. Людоед!

      – Сказывают так, – отозвался аптекарь, – а я полагаю, что все то вранье. Строг-то он, строг, порядок любит, за всякую соринку на улице драть велит. И хорошо делает.

      – Как же это, хорошо? – удивился незнакомец. – Жестокость это – за пустое взыскивать и по пустякам наказывать…

      – Таков порядок на свете. Народ – свинья! Ты заставляй его делать, что следует, учи и наказывай, он же тебе потом в ножки поклонится за ученье.

      – Да, а все-таки граф-то людоед, – настойчиво повторил незнакомец.

      – Вы, сказываете, проезжий? – спросил аптекарь. – И в Гру́зине никогда не бывали?

      – Нет-с не бывал. В первый раз.

      – Почему же вы так утвердительно говорите, что граф наш людоед?

      – Это всему миру известно, по всей России. Все так сказывают.

      – А вы мне скажите, каких он людей съел? Кого, тоись, безвинно погубил?!.

      – Я знать не могу.

      – Как же вы говорите о том, чего не знаете. Надо говорить о таких предметах, которые знаешь. Да и что же это такое? Приехали вы в Гру́зино, пришли в эту аптеку, которую устроил сам граф для пользы обывателей и тут же его поносите, а я должен слушать. Ведь вас надо взять за шиворот и вытолкать вон без всякого лекарства.

      Окончив эту отповедь, молодой малый швырнул на прилавок перевязанную тесьмой коробочку и выговорил:

      – Получайте вашу горчицу!

      Незнакомец встал, подошел к прилавку и полез в карман за деньгами.

      – Сколько полагается? – спросил он ухмыляясь.

      – Четыре копейки.

      Незнакомец положил на прилавок пять копеек, взял коробочку и быстро направился к дверям.

      – Чего же вы бежите? А сдачу?

      – Ну, что там, одна копейка-то; Бог с ней, – проговорил незнакомец. – Себе возьмите. – И он направился к выходу.

      Видя, что незнакомец собирается уйти, аптекарь бросился к двери, стал у порога и выговорил, вспылив:

      – Слушайте, берите сейчас свои деньги. А без этого не выпущу. Вишь, прыткий какой. Всех тут облаял, наболтал всякого вздора, да еще подает мне, словно нищему, копейку. Знаете ли, что следует за это сделать с вами?

      Незнакомец торопливо вернулся, взял копейку с прилавка и двинулся из аптеки. Аптекарь отступил от двери и, пропуская его