Механическое пианино. Курт Воннегут

а затем отчисляет и распределяет ту часть ее, которая раньше шла на заработную плату. Промышленность у нас находится в частном владении, управляется частными лицами и координируется – во избежание излишней конкуренции – комитетом руководителей частной промышленности, а не политиками. Устранив при помощи механизации неизбежные при использовании человеческого труда ошибки, а при помощи организации – излишнюю конкуренцию, мы колоссально повысили уровень жизни среднего человека.

      Переводя, Хашдрахр запнулся и растерянно нахмурился.

      – Пожалуйста, этот «средний человек»… в нашем языке, я опасаюсь, ему нет должного эквивалента.

      – Ну, понимаете, – сказал Холъярд, – обыкновенный человек, как, скажем, первый встречный – или эти люди, что работают на мосту, или человек в старой машине, который только что проехал. Маленький, ничем не выдающийся, но добрый и простой человек, обычный, которого можно встретить каждый день.

      Хашдрахр перевел.

      – Ага, – сказал шах, удовлетворенно кивая, – такару.

      – Что он сказал?

      – Такару, – сказал Хашдрахр, – раб.

      – Не такару, – сказал Холъярд, обращаясь уже непосредственно к шаху, – граж-да-нин.

      – Аа-а-а-а, – сказал шах. – Граж-да-нин. – Он радостно усмехнулся. – Такару-гражданин. Гражданин-такару.

      – Да не такару же! – сказал Холъярд.

      Хашдрахр пожал плечами.

      – В стране шаха имеются только элита и такару.

      У Холъярда опять начался приступ язвы, – язвы, которая разрослась и обострилась за годы его деятельности в качестве гида, объясняющего прелести Америки провинциальным и темным магнатам, прибывающим сюда с задворков цивилизованного мира.

      Лимузин опять остановился, и шофер принялся сигналить команде Корпуса Реконструкции и Ремонта. Те, побросав свои тачки на проезжей части, швыряли камнями в белку, которая притаилась на ветке футах в ста над землей.

      Холъярд приспустил стекло.

      – Уберите же, наконец, эти чертовы тачки с дороги! – крикнул он.

      – Граж-да-нин, – пропищал шах, скромно улыбаясь вновь приобретенным познаниям в чужом языке.

      – Готова! – выкрикнул один из швырявших камни.

      Он неохотно и со злостью подошел к дороге и очень медленно оттащил две тачки, внимательно приглядываясь к машине. А затем стал в сторонке.

      – Спасибо! Давно пора! – сказал Холъярд, и лимузин медленно проплыл мимо человека с тачкой.

      – Милости прошу, доктор, – сказал человек и плюнул Холъярду в лицо.

      Холъярд что-то пролопотал, мужественно сохраняя достоинство, и отер лицо.

      – Нетипичный случай, – с горечью сказал он.

      – Такару яму броуха, пу динка бу, – сочувственно отозвался шах.

      – Шах, – мрачно перевел Хашдрахр, – говорит, что так обстоят дела с такару повсюду после войны.

      – Не такару… – начал было Холъярд, но остановился.

      – Сумклиш, – вздохнул шах.

      Хашдрахр