Судный день. Владимир Короленко

мельника стало от той жидовской молитвы что-то сумно на душе, – и жутко, и жалко. Он переглянулся с наймитом, которому тоже слышно было жужжание из-за корчемной двери, и сказал:

      – Молятся!.. Так, говоришь, Янкель поехал в город?

      – Поехал.

      – И что ему за охота? Ну, как его-то как раз Хапун и цапнет?

      – То-то и оно! – ответил наймит. – Кабы так на меня, то даром, что я воевал со всяким басурманским народом и имею медаль, – а ни за какие бы, кажется, карбованцы не поехал. Сидел бы себе в хате, – небось, из хаты не выхватит.

      – А почему? Если уж кого схватить, то схватит и в хате. Почему в хате нельзя?

      – Почему?.. Если вам нужно выбрать шапку или хотя рукавицы, вы куда за ними пойдете?

      – Да никуда, как в лавку.

      – А почему в лавку?

      – Потому что в лавке шапок видимо-невидимо.

      – Вот то-то и оно. Посмотрели бы вы теперь в синагоге: там тоже жидов видимо-невидимо! Толкутся, плачут, кричат так, что по всему городу слышно, от заставы и до заставы. А где толкун мошкары толчется, туда, известно, и птица летит. Дурак бы был и Хапун, если бы стал вместо того по лесам да по селам рыскать и высматривать. Ему только один день в год и дается, а он бы его так весь и пролетал понапрасну. Еще в которой деревне есть жид, а в которой, может, и не найдется.

      – Ну, таких мало.

      – Хоть мало, а все-таки… притом, из многолюдства и выбирать много лучше.

      Оба замолчали… Мельник подумал, что опять его наймит зашиб хитрыми словами, и ему стало опять неприятно. А из окон все неслись жужжание, и плач, и причитание жидов.

      – Да это еще правда ли? – заговорил мельник, которому захотелось подразнить наймита. – Может, так люди брешут! Один дурень сбрехнет, а другой и поверит.

      Наймиту эти слова не понравились.

      – Разве это я сам выдумал, – сказал он, – или мой отец, или сват… Когда это известно всему крещеному народу.

      – А вы ж сами это видели? – задорно спросил мельник.

      Когда он входил в азарт, то говаривал иногда, что не хочет знать самого чорта, пока его ему не покажут вот так, как на ладони. А теперь он как раз был в самом азарте.

      – А вы ж, – говорит, – сами видели? А когда не видали, то и не говорите, что оно есть, вот что!

      Наймит спустил маленько голосу и даже что-то закашлялся. Ну, да не такой – волк его заешь! – и он человек был, чтобы совсем сдаться.

      – Лгать не стану, – говорит, – сам никогда не видал. Ну, а вы, господин мельник, когда-нибудь Киев видели?

      – Нет, не видел, тоже лгать не буду.

      – А он-таки есть, хоть вы его и не видали. Тут уж мельник на такое ясное слово совсем вылупил глаза.

      «Вот что правда, то правда, – подумал он, – таки Киев есть, хоть я его не видал… Видно, надо верить, когда добрые люди говорят». – Ну, хорошо… От кого ж вы это слышали?

      – Ба! от кого? А вы от кого про Киев слыхали?

      – Тю-тю! Ну, и язык у вас!.. Чистая бритва, чтоб ему отсохнуть!

      – Нечего моему языку отсыхать… Если все говорят, то, значит,