Нравы Растеряевой улицы. Глеб Успенский

из деревни, и Прохор Порфирыч остался с матерью вдвоем…

      – Ну, маменька, – говорил он ей на другой день. – Надо думать!.. Не сегодня-завтра в шею погонят…

      – О-ох, надо, надо!

      – Я так думаю, домик бы? Деньги, они, не увидишь, разбегутся…

      – Уж как ты знаешь!.. Куда мне, я не пойму ничего… Еще изобьют, пожалуй, и суда не сыщешь… Мне бы где свой угол…

      – Я так думаю, домик… Я похлопочу… По крайности будет у вас свое имение…

      – О-ох, давно своего-то не было!..

      – То-то и есть! Братец, дай бог здоровья, доверяют мне.

      – Да я-то нешто зверь какой?.. Ты меня не ограбишь… Не выдашь… Из моего дому не выгонишь…

      – Пом-милуйте!.. Ведь тоже вашего заводу-то. Слава богу! – И Прохор Порфирыч целовал у маменьки ручку.

      Душеприказчик ходил с купцами вокруг дома умершего барина, пробовал стены топором, мерял землю цепью и, сердито постукивая в кухонное окно, говорил:

      – Выбирайтесь, выбирайтесь, выгоню!

      – Не беспокойтесь, сделайте вашу милость, уйдем-с!.. – отвечал Прохор Порфирыч.

      Несколько дней он употребил на отыскивание дома, наконец нашел. В лачуге жила одна старая баба, никогда не показывавшаяся на свет божий. Ходили слухи, что она с мужем занималась когда-то «нехорошими» делами, вследствие чего муж и умер без покаяния, без причастия. Не захотел. Поэтому старуху все боялись, и никто не старался узнать, что с ней делается: в окнах у нее никогда не светился огонь, печь не топилась, и чем питалась она, тоже было неизвестно. Умри старуха – все бы побоялись войти к ней. Но Прохор Порфирыч зашел. Старуха превратилась в какое-то совершенно одичалое существо. Долго не понимала она, что такое толкует ей Порфирыч, но когда он показал ей деньги, старуха заговорила.

      – Давай! давай!.. Я зарою…

      – А сама уйдешь?

      – Давай… Уйду! уйду!..

      Кое-как Порфирыч наконец растолковал ей, в чем дело, и дал целковый. Старуха с жадностью схватила его, обернула тряпками, спрятала за пазуху и забилась на печь в самый угол…

      После того как был отыскан дом, действия Прохора Порфирыча приняли какой-то таинственный характер. Притащив матери из кабака сладенькой, он просил у ней позволения сходить на минутку в одно место и поспешно направился в какой-то глухой закоулок. Здесь жил известный городской кляузник приказный. Прохор Порфирыч вежливо раскланялся с хозяином и, отведя его к столу, объявил, в чем дело.

      – Однако, извините меня, – говорил приказный, внимательно выслушав шепот Порфирыча, – как вы молоды, и какая у вас в душе подлость!

      – Что делать! время не такое!..

      – В первый раз в таких молодых летах встречаю такую низость…

      – А я так думаю, надо бы мне бога благодарить?

      – Раненько-с… Чего доброго, еще нашему брату горло перекусите… вот обидно что!

      – На этом будьте покойны. Ну, а дело через это все-таки, я полагаю, само собой?

      – Это до дела не касающе. Вы остаетесь при вашем свинстве…

      – А вы при вашем!..

      – А я-с при моем. Посылайте за полштофом!

      Приказный с шумом перевернул лист бумаги.

      С этого дня между