Руны судьбы. Дмитрий Скирюк

найти не сможешь, сколько б ни искала, потому как, бают люди, он будущее чует наперёд и всякую опасность распознать сумеет, будь то, скажем, там, силок или капкан, и в землю видит в глубину на два аршина, и охотников за десять вёрст учует. Ага, такой уж он, такой, ага – в огне не тонет, в воде не горит! Хох, стало быть, подымем кружки за него!

      «Ага, – встревал другой, – ещё чего придумал! За всякую нечисть пить? Вот я те щас как подыму!»

      «А чё?»

      «Да ничё!»

      «Да я!..»

      «Да ты?..»

      «Да я тебе…»

      «Ну что «ты мне», ну что? Ага?»

      Пошла потеха…

      Ялка слушала и замирала, сердцем чувствуя: и вроде, то, а всё-таки – не то. Деревенские байки всё коверкали, лукавили, переиначивали, как бог на душу положит, где-то прямо, кое-где – наоборот, а иногда и вовсе наизнанку.

      Ногами кверху.

      Похоже, что за травника принимали всех, кого ни попадя. Окончания спора Ялка не стала дожидаться и, когда стали биться первые кружки, тихонько выскользнула прочь.

      Может, в спорах и рождается истина, но уж больно долго длятся роды.

      В другой раз ей чуть было не повезло. В очередной деревне, в первом же дворе, где девушка сподобилась спросить, не видели ли травника такого и такого-то, мужчина, коловший дрова, лишь отмахнулся и ответил ей: «Вон там он», и указал топором.

      Ялка не поверила своим ушам.

      – Что значит «там»? – с замирающим сердцем переспросила она. – В той стороне, да?

      – Да ты глухая, что ли? – недовольно повторил крестьянин, опуская топор. – Вон в энтом доме он, под вязами. Вчера припёрся, лис проклятый, до сих пор у них торчит. Эх, если бы не Генрих с братьями евонными… Эй, ты куда?

      Но Ялка уже его не слушала: ноги сами понесли её к указанному дому, только башмаки застучали по мёрзлой земле. Крестьянин с изумлением посмотрел ей вслед, покачал головой.

      – Вот дунула, скаженная, – пробормотал он. – Тьфу!

      И с треском расколол очередной чурбак.

      Подворье было крытое, большое. Аккуратный белёный дом стоял наособицу и смотрелся как пристройка к хлеву и сараям. Вязы около него росли и вправду старые, раскидистые, но все уже почти облетевшие. В окошках зажигался свет, смеркалось, изнутри чуть слышно доносились звуки суеты. На стук не открывали долго, а когда открыли, Ялка обнаружила перед собой розовощёкого и высоченного парня лет двадцати пяти, сиявшего, как медный таз. Парень, видно, вышел в темноту из освещённой комнаты и потому не видел дальше собственного носа. По лицу его блуждала глуповатая улыбка, и он, похоже, не сразу сообразил, кто и зачем пришёл.

      – Кто тут? – спросил он, поднимая масляную лампу. – Сусанна, ты, что ли?

      – Простите, – робко отозвалась Ялка, – я спросить хотела… Добрый вечер, – запоздало поздоровалась она, когда фонарь приблизился к её лицу. – Мне нужен знахарь. Мне сказали, что он тут…

      – Э, да ты не местная! – внезапно неизвестно почему обрадовался парень. – А ну, заходи!

      – Это