Право учить. Повторение пройденного. Вероника Иванова

терпение кавалеров.

      Старик пожимает плечами, словно говоря: «Но за это мы их и любим, не правда ли?»

      – Что ж, буду собираться в дорогу. Пожелаешь мне удачи?

      Янтарные глаза лучатся смехом.

      – Удача – всего лишь случайная гостья на нашем пути, dan-nah. А вот необходимость вечно идет рядом и учит нас самих совершать чудеса. Без чьей-либо помощи. Так что вам нужнее?

      – С этой точки зрения у меня уже все есть, но… Кое-чего ты все-таки не сказал.

      – Чего же?

      – Почему много лет назад ты пренебрег счастьем своих детей?

      Шадд’а-раф смотрит пристально, но чувствуется, скольких сил ему стоит не отводить взгляд.

      – Они были зачаты и рождены в любви. У них были тетушки и дядюшки, нежные и заботливые. У них было достаточно тепла, чтобы пережить зиму разлуки со мной. У вас… не было ничего, и ваша зима могла никогда не закончиться, навечно погребая душу под снегом. Можно было пройти мимо. Можно было остаться и развести огонь в очаге. Я сделал свой выбор. Вы полагаете его неправильным?

      Он ушел, не дожидаясь ответа, а я долго еще сидел, спрятав лицо в сложенных на коленях руках.

      Никогда не требуйте ответа, если имеете хоть малейшее представление о том, каким он может быть. И уж тем более не требуйте отвечать, если результат вашей настойчивости совершенно непредсказуем! Потому что будет больно. Очень. Мало того, что почувствуете себя дураком, так еще чужие чувства разбередите, а это уже можно счесть издевательством. С вашей стороны.

      Постоялый двор похож на все дворы мира, но не внешним видом, а духом, ведь приземистый сруб призван в первую очередь сохранять в тепле своих часто меняющихся обитателей, а не услаждать взоры. Зато обещанием уютного отдыха пропитано все, начиная от заботливо расчищенных дорожек до прогалин в инее, покрывающем стекла окошек. Должно быть, летом постройки выглядят мрачно и тяжеловесно, но в разгар зимы, укутанные белыми одеялами, кажутся совершенно сказочными. Да и лес вокруг почти волшебен. Только немного страшновато ступать под его полог: на сосновых лапах осели снежные клоки таких размеров, что лично мне хватит удовольствия, если ветер колыхнет ветки три, не больше.

      – Мы зайдем внутрь?

      – Мы будем ждать здесь?

      Найо. Не отходят от меня ни на шаг. Хорошо, хоть согласились принять облик, более подходящий для путешествия, чем бесконечная смена масок. Правда, с их стороны уступка заключалась лишь в зимней одежде, а вот мне нужно держать Обращения под контролем. Я и держу. Когда рядом есть кто-то, кроме нас троих.

      – Зайдем, конечно! Не знаю, как вам, а мне на морозе холодно.

      Низкая дверь распахнулась без скрипа в петлях, но кряхтя сочленениями досок, и в лицо дохнуло теплом. Эх, хорошо натоплено! Дневного света маловато, но хозяева не поскупились на свечи: можно разглядеть все, что душе угодно. Два массивных стола, за которыми расселись семеро человек. Наверняка местные селяне, а не купцы: характерные открытые широкие лица и светлые глаза северян. А сюда зашли погреться, кружку-другую пропустить да новостями и