Ахматовские зеркала. Алла Демидова

тельных фактов, которые я не решаюсь назвать событиями.

      В ту ночь я написала два куска первой части («1913») и «Посвящение». В начале января я почти неожиданно для себя написала «Решку», а в Ташкенте (в два приема) – «Эпилог», ставший третьей частью поэмы, и сделала несколько существенных вставок в обе первые части.

      Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей – моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады.

      Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи.

8 апреля 1943Ташкент

      До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях «Поэмы без героя». И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной.

      Я воздержусь от этого.

      Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит.

      Ни изменять ее, ни объяснять я не буду.

      «Еже писахъ – писахъ».

Ноябрь 1944Ленинград

      Посвящение

      27 декабря 1940 года

      Вс. К.

      ………………………………….

      а так как мне бумаги не хватило,

      Я на твоем пишу черновике.

      И вот чужое слово проступает

      И, как тогда снежинка на руке,

      Доверчиво и без упрека тает.

      И темные ресницы Антиноя…[1] [2]

      Вдруг поднялись – и там зеленый дым,

      И ветерком повеяло родным…

      Не море ли?

             Нет, это только хвоя

      Могильная, и в накипанье пен

      Всё ближе, ближе…

              Marche funèbre…[3]

                         Шопен…

Ночь.Фонтанный Дом

      Второе посвящение

      О. С.

      Ты ли, Путаница-Психея[4],

      Черно-белым веером вея,

      Наклоняешься надо мной,

      Хочешь мне сказать по секрету,

      Что уже миновала Лету

      И иною дышишь весной.

      Не диктуй мне, сама я слышу:

      Теплый ливень уперся в крышу,

      Шепоточек слышу в плюще.

      Кто-то маленький жить собрался,

      Зеленел, пушился, старался

      Завтра в новом блеснуть плаще.

      Сплю —

            она одна надо мною.

      Ту, что люди зовут весною,

      Одиночеством я зову.

      Сплю —

            мне снится молодость наша,

      Та, его миновавшая чаша;

      Я ее тебе наяву,

      Если хочешь, отдам на память,

      Словно в глине чистое пламя

      Иль подснежник в могильном рву.

25 мая 1945Фонтанный Дом

      Третье и последнее

      (Le jour des rois)[5]

      Раз в Крещенский вечерок…

Жуковский

      Полно мне леденеть от страха,

           Лучше кликну Чакону Баха,

                А за ней войдет человек…

      Он не станет мне милым мужем,

           Но мы с ним такое заслужим,

                Что смутится Двадцатый Век.

      Я его приняла случайно

           За того, кто дарован тайной,

                С кем горчайшее суждено,

      Он ко мне во дворец Фонтанный

           Опоздает ночью туманной

                Новогоднее пить вино.

      И запомнит Крещенский вечер,

           Клен в окне, венчальные свечи

                И поэмы смертный полет…

      Но не первую ветвь сирени,

           Не кольцо, не сладость молений —

                Он погибель мне принесет.

5 января 1956

      Вступление

      ИЗ ГОДА СОРОКОВОГО.

         КАК С БАШНИ, НА ВСЕ ГЛЯЖУ.

           КАК БУДТО ПРОЩАЮСЬ СНОВА

              С ТЕМ, С ЧЕМ ДАВНО ПРОСТИЛАСЬ,

                КАК БУДТО ПЕРЕКРЕСТИЛАСЬ

                   И ПОД ТЕМНЫЕ СВОДЫ СХОЖУ.

25 августа 1941Осажденный Ленинград

      Часть первая

      Девятьсот тринадцатый год

      Петербургская повесть

      Di rider finirai

      Pria dell’aurora.

Don

1

Антиной – античный красавец.

2

Сноски, обозначенные цифрами, отсылают к «Примечаниям редактора» в конце поэмы. – Ред.

3

Траурный марш (фр.). – Ред.

4

«Ты ли, Путаница-Психея…» – героиня одноименной пьесы Юрия Беляева.

5

Le jour des rois – канун Крещенья: 5 января.