Тигрёнок Васька. Ольга Перовская

закричали:

      – Бегите скорей, посмотрите, кого привезли!

      Мы побежали смотреть.

      По двору, описывая круг перед крыльцом, проезжали одна за другой телеги. На них были шкуры зверей, рога диких козлов и кабаньи туши. Отец шагал у последней телеги, а на ней, на передке, сидел, сгорбившись и озираясь по сторонам… тигрёнок. Да-да, самый настоящий тигрёнок! Усталый, покрытый пылью, он ухватился когтями за край телеги и так протрясся по двору. А когда лошадь остановилась перед крыльцом, где стояло много людей, он испугался, попятился и растерянно оглянулся на отца.

      – Ну вот, Васюк, и приехали! – сказал ему отец.

      Он взял тигрёнка на руки и отнёс его на террасу.

      Тигрёнок был такой необычный, что мы тоже растерялись.

      – Не надо его на террасу! – закричала Наташа, самая маленькая из нас. – Там мои игрушки.

      – Тигры не едят игрушек, – сказала Юля. Она подумала и добавила: – Придётся его хорошенько кормить, а то как бы не стал кусаться.

      – Да уж, это вам не котёнок какой-нибудь.

      – А глаза у него какие большие… и хвост… Заметили хвост? Волочится прямо по земле.

      – Ну уж и по земле! Всегда прибавишь.

      – А давай посмотрим!

      Мы гурьбой, толкая друг дружку, поднялись на террасу.

      Тигрёнок расхаживал вдоль перил и старательно всё обнюхивал. После тряской дороги у него, наверно, кружилась голова и пол уходил из-под ног. Он шатался, как пьяный, часто садился и закрывал глаза. Но чуть только ему становилось лучше, он снова торопился обнюхивать, как будто его кто-нибудь заставлял.

      С перил свешивался рукав ватной куртки. Тигрёнок уцепился за него лапой и сдёрнул вниз. Соня громко засмеялась. Он поднял голову и уставился на неё.

      Теперь мы его хорошо рассмотрели. Он был с полугодовалого щенка сенбернара. У него была большая, широкая голова с круглыми зелёными глазами, широкий лоб и короткие уши. Передние лапы были тяжёлые и сильные, а задние – гораздо тоньше. Туловище было худощавое и щуплое, и хвост длинный, как змея.

      – Совсем ещё ребёнок, – важно сказала Наташа.

      И правда, он был ребёнок. Неуклюжий, маленький, одинокий, он прижался к ноге отца и потёрся об неё, как будто желая сказать: «Я здесь один, и я маленький, так уж ты, пожалуйста, не давай меня в обиду».

      Пока отец отпрягал лошадей, разбирал вещи и умывался после дороги, мы взяли тигрёнка на руки, понесли его в комнату, положили на самое почётное место, на диван, и все стали вокруг.

      Мы старались заметить в нём что-нибудь особенное и внимательно к нему приглядывались.

      Тигрёнка накормили из чашки тёплым парным молоком. Он налакался, растянулся опять на диване и прищурился на свет большой лампы. Ему очень хотелось спать, но он не засыпал, а всё время шевелил ушами.

      Как только накрыли стол для ужина и в комнату вошёл отец, тигрёнок поднял голову и потянулся к нему с каким-то странным звуком, похожим на громкое мурлыканье: «Ахм-хм-гм-гм…»

      – Ишь ты, слыхали? Засмеялся от радости! – удивилась Наташа.

      Отец погладил тигрёнка. Он снова улёгся на своё место и заснул под шум разговора.

      За ужином мы всё узнали про тигрёнка. Звали его Васькой. Его поймали далеко, за четыреста километров от нашего города, в камышах, около большого пустынного озера Балхаш…

      До нашего дома Ваське пришлось вынести длинное, тяжёлое путешествие. Почти половину пути ехали на верблюдах. От их качающейся походки бедному Ваське становилось плохо: его рвало, у него начинала идти носом кровь. Тогда отец слезал с верблюда и нёс тигрёнка на руках.

      Отсюда и началась их крепкая дружба.

      – Да, натерпелся Васька за дорогу, – закончил рассказывать отец. – Один раз он совсем перепугал меня: думал – вот-вот скончается. Лежит, глаза закатил, ноги дёргаются; пропал, думаю. Нет, ничего, отдышался.

      – Ещё бы не отдышаться, – заметил один из охотников, – из-за него, шельмеца, на целую неделю пришлось задержаться в Рыбачьем посёлке. Ухаживали за ним, как за султаном турецким.

      Мы засмеялись.

      – А вы почему ещё не спите? – спохватилась мама. – Двенадцать часов. Живо по кроватям!

      Уходя, мы почтительно погладили Васькин хвост, откинутый гордо на валик дивана. А мать с отцом стали обдумывать, как устроить тигрёнка на ночь. Мать тогда ещё не знала Васьки и опасалась оставлять его непривязанного. А отец говорил, что Васька ручнее котёнка и бояться его просто смешно. Ну, да в крайнем случае можно закрыть от него двери.

      Так и сделали. Оставили Ваську на диване, лампу потушили и двери заперли на задвижку.

      Только они ушли, Васька поднял голову. Видит – темно… пусто… тихо…

      И вот этот «страшный» тигр соскочил с дивана, забегал по комнате, натыкаясь на мебель, и заорал с перепугу: «Ба-а-ум!.. Ба-а-ум!.. Ба-а-ум!..»

      Отец думал – он покричит и перестанет. Но Васька не успокаивался и кричал сначала сердито, а потом всё жалобнее и жалобнее.