Москва-2016. Андрей Левицкий

из дымчатого салатного стекла. Под ним плыли облака, обычные летние облака, похожие на пышные комья сахарной ваты. Солнце из-за купола светило чуть менее ярко, но было тепло… хотя уже не так жарко, как еще совсем недавно – возможно, купол задерживал часть солнечных лучей.

      От изумрудного овала над перекрестком вверх ударила зеленая молния – длинный ветвящийся зигзаг впился в купол и распался на сотню молний поменьше, которые дождем просыпались обратно и растаяли в воздухе, не достигнув крыш.

      Внизу снова застонали, и Сотник перевел взгляд на дверь. Бронированное стекло от удара не разбилось. Оно было хорошо затонировано – не разобрать, что внутри.

      А вот они меня видят, подумал он, снова взялся за ручку и попробовал открыть дверцу. Ничего не вышло – что-то там заклинило или конвоиры заперлись. Он поднатужился, рванул и отшатнулся, когда дверца распахнулась.

      В грудь уперся ствол «калашникова», который держал здоровенный парняга с выпученными покрасневшими глазами.

      – Попался, сука?!

      С рассеченной губы текла кровь, крупное грубое лицо перекосило – левая скула вспухла после удара обо что-то твердое.

      – Ты устроил?!

      – Что? – не понял Сотник.

      – Назад! Медленно! – Конвоир полез наружу. – Сбежать решил?! Не шевелись, тварь!

      Игорь отодвинулся на край кабины, и парень выбрался наверх. В распахнутой дверце было видно, что водитель неподвижно висит на ремне, а второй конвоир провалился в пространство между сиденьями. Он ворочался там и стонал, держась за грудь.

      – Степа, как ты? – окликнул первый, сверля Игоря взглядом.

      – В грудину мне так шибануло! – донеслось из кабины слабо.

      – Ребра сломал?

      – Вроде нет.

      – Тогда вылазь. А Петр?

      – Слушай, по-моему… – показалась рука, затем нервное худое лицо. – По-моему, помер он. Башкой сильно ударился… И кровь с виска течет. Боря, это что, побег? То есть эта… попытка побега? Это ж убийца, ему пятнадцать лет дали, он на все способен!

      – Ну, тварь поганая! – снова вызверился Боря и стволом автомата врезал Сотнику в скулу.

      Игорь упал на спину, конвоиры встали над ним. У одного в руках был «калаш», у другого ПМ.

      – Совсем свихнулись с перепугу? – Он сел, отирая кровь рукавом. – Думаете, я это устроил?

      – Не ты, так сообщники твои!

      – И это? – Он показал на светящуюся воронку над перекрестком.

      Степа оглянулся первым, и когда повернулся обратно, лицо его дергалось, а глаза округлились.

      – Что… что это? – пробормотал он, облизывая сухие губы. – Что там висит?

      Боря молчал, разинув рот, пялился на воронку. Зеленого неба пока никто из них не заметил.

      Глаза Степы вдруг стали совсем дикими, он присел, подняв пистолет.

      – Борька, а если засада?.. – невнятно забормотал он. – Если дружки… Сообщники этого… Его вырубить надо, чтоб не рыпался, и…

      Не договорив, он шагнул к Игорю и занес ногу,