БеспринцЫпные чтения. ТАКСИчная книга. Юлия Ивлиева

Лет двадцать.

      – Друзья НЕ из России есть?

      – Конечно, и не один, с армии много.

      В Израиле ВСЕ служат три года. Не служил – не человек.

      – А женщины?

      – Нет, только наши.

      – Почему?

      – Сейчас расскажу.

      Еду по бульвару, голосует девушка. Останавливаюсь. Она маленькая, с ней огромный чемодан. Я его еле в багажник запихал. Спрашиваю, куда едем и почему плачем. Оказалось, нужно в аэропорт, а плачет, потому что ушла от мужика и возвращается в Россию.

      В общем, история обычная. Приехала с подружкой в отпуск, познакомилась с местным. Хороший парень, умный, красивый, ответственный, полгода друг к другу летали, потом она к нему перебралась. Жили год, но он все замуж не звал. В конце концов она сказала, что так не может, нужно страну выбирать и вообще будущее. А он промолчал.

      Ну девушка посидела день, поплакала, собрала чемодан и решила домой вернуться. Уходила, он молчал. Только спросил, уверена ли? Хоть бы слезу пустил. Никогда его плачущим не видела.

      Привез я ее в аэропорт, привычно дал визитку. Она говорит: «Да вряд ли уже», – но взяла.

      Поехал назад, вдруг звонок. Та пассажирка спрашивает, далеко ли я? Вернулся, щебечет, что парень ей прислал СМС с предложением выйти замуж. Снова гружу чертов чемодан, летим обратно. Она, конечно, уже счастливая. Болтаем о чем-то. Привез, вытащил чемодан, допер до квартиры. Господи, что она там везла?! Сел в машину. Звонок. Ну, думаю, поблагодарить хочет. Ан нет. Просит ее забрать. Я уже расслабился, уверен, что поедем за кольцом. Оказалось, еще раз чемодан тащить. Она опять в слезах, едем в аэропорт. Спрашиваю:

      – Что случилось?!

      – Да я зашла, а он плачет, говорит, жить не может без меня.

      – А ты?

      – А у меня не щемит.

      – В смысле?!

      – Когда родной человек плачет, щемить должно, а у меня не щемит. Неродной он мне оказался. Ничего не выйдет.

      Водитель замолчал.

      – Так, а почему с местными женщинами-то не получается? – вспомнил я начало разговора.

      – Не щемит.

      – У них?

      – У меня.

Верующие

      В аэропорту садится в машину пара из России. Муж лет пятидесяти, в дорогих очках, надетых на умные глаза, в деловом костюме, голова увенчана кипой. Всю дорогу молчит.

      Жена, с лицом настолько славянским, что хочется петь «Калинку-малинку», наоборот, безостановочно болтает в основном о том, как она любит Израиль, иудейскую культуру и особенно религию. Вероятно, уверена, что всех русских встречают агенты Моссада. Рассказала, что едут на бар-мицву и, дескать, как жаль, что в России нет таких праздников… и опять про любовь к иудаизму.

      Подъезжают к отелю. Вдруг жена чуть ли не хлопает в ладоши и тычет пальцем из окна.

      – Миша! Посмотри, какой я чудесный отель выбрала, прямо рядом с синагогой, будем каждый день ходить!

      – Света, ты можешь… ну… просто помолчать, а? – ласково и с нежностью попросил муж.

      Палец Светы указывал на знаменитую мечеть.

Еврейский русский патриот

      Узнав, что я из России, таксист поведал о планах посетить Москву в качестве туриста. Я, конечно, начал балалаить, что у нас зимой медведи ходят строем, плевок замерзает на лету, и лучше бы ему летом приехать, и то, если шубу купит, так как зеленая зима немногим лучше белой. В общем, заткнуться я не мог минут пять. Наконец, когда мой словесный поток иссяк, водитель рассказал, что уже двадцать пять лет каждые два-три года в декабре прилетает с женой в Москву, берет билет на поезд и едет в Новосибирск. Так что в холоде он разбирается.

      Вставив назад челюсть, я спросил только: «ЗАЧЕМ». Оказалось, у него жена из Новосибирска. Они как-то давно повздорили о том, что он не знает, что такое холод, не выжил бы в России и именно поэтому не может понять жену.

      В итоге из его «слабо» и желания понять жену образовалась семейная традиция.

      Еще говорит, зимой в Новосибирске можно выпить залпом полбутылки водки и всем ясно – ты не алкоголик, а просто замерз. А водку он любит, но пьет ее только в России.

      Спрашиваю:

      – А жену-то поняли?

      – Нет. Но мы всего тридцать лет вместе, может, попозже и пойму. Хотя, если честно, я не уверен, что надо.

Индульгенция

      Конец двухтысячных. Тель-Авив, аэропорт. В такси садится прилетевший из России мужчина за сорок. Небольшой чемоданчик, хитрые живые глаза и спокойная улыбка богатого человека.

      – Здорово, иммиграция. Ну что, бомбим? Я в хорошем смысле слова.

      – Понемногу. Ну, так сказать, а какова цель вашего визита?

      – В морду дать, а потом Иерусалим посмотреть. Святой город. А я тут покрестился недавно.

      – А в морду кому?

      – Есть тут у меня должник.

      Оказалось, в девяностых этот гражданин обнаружил в себе непреодолимую тягу к иудаизму, а особенно к корзине абсорбции