Редкий тип мужчины. Андрей Ромм

натолкнуло будущих тестя с тещей на такое сравнение.

      Насчет будущих тестя с тещей была не шутка, а правда, потому что, окрыленный своим успехом (Чацкий – это вам не Фамусов и не Паратов), Алексей сделал Инне предложение. Собирался уже с духом, готовился, репетировал, хотел пригласить куда-нибудь. Непременно – цветы, и желательно, чтобы музыка играла соответствующая настроению (не «Свадебный марш», конечно, а нечто лирическое). Но вышло совсем не так.

      – Спасибо тебе за чудесный вечер! – сказала Инна, остановившись возле своего подъезда. – Все было так замечательно! С тобой вообще хорошо. Настолько, что расставаться не хочется…

      – Мне тоже не хочется, – ответил Алексей и (была не была!) предложил: – Давай не будем расставаться! Никогда!

      – Давай! – Инна застенчиво улыбнулась и как-то совсем по-детски кивнула.

      Знакомство Инны с родителями Алексея состоялось уже после того, как он объявил им, что собирается жениться. Это вызвало небольшие осложнения. Мать произнесла недлинную, но крайне эмоциональную речь насчет того, что ей не нравится, когда ее «ставят перед фактом», и ушла в спальню, а отец шепотом объяснил Алексею, что хотя бы ради проформы стоило познакомить мать с ее будущей невесткой раньше и непременно поинтересоваться ее мнением.

      – Ты же знаешь нашу маму, – выговаривал отец. – Она не выносит, когда что-то происходит без ее одобрения. Иди и исправь свою оплошность, пока она не ожесточилась…

      Вроде бы удалось сгладить, во всяком случае, мать встретила Инну приветливо и даже высказалась в том смысле, что дуракам везет на хороших жен. Упрек адресовался не столько Алексею, сколько отцу, который за долгие годы супружеской жизни привык к упрекам жены настолько, что они отскакивали от него как от стенки горох. Алексей в очередной раз подумал о том, что в его жизни все будет иначе. Да и невозможно было вообразить, что лет этак через десять (или через пятнадцать, короче говоря, в отдаленном будущем) Инна станет походя осыпать его упреками, смотреть на него искоса, неодобрительно… Нет, он за всю жизнь не услышит от нее ни одного упрека и сам ее ни в чем никогда не упрекнет! Они вообще за всю жизнь не скажут друг другу ничего плохого! Только хорошее!..

      Спустя тринадцать лет (ох уж это подлое несчастливое число тринадцать!) день в день и почти час в час (бывают же совпадения!) Инна назовет Алексея подлецом, негодяем и мразью, скажет, что проклинает тот день, когда она имела несчастье с ним познакомиться, бросит на стол телефонную трубку, сорвет с пальца обручальное кольцо и в лучших традициях русской драматической школы швырнет им в Алексея. Кольцо ударится о разделяющее их стекло, отскочит и закатится куда-то в угол.

      – Успокойтесь, гражданочка! – привычно скажет надзиратель, навидавшийся за годы работы самых разных «концертов».

      – Я успокоюсь, только если смогу все забыть, – ответит Инна не столько ему, сколько самой себе. – Если смогу…

      Толстое стекло