Тебя, одну тебя люблю я и желаю!. Афанасий Фет

содрогаясь, я пою.

      «В полуночной тиши бессонницы моей…»

      В полуночной тиши бессонницы моей

      Встают пред напряженным взором

      Былые божества, кумиры прежних дней,

      С их вызывающим укором.

      И снова я люблю, и снова я любим,

      Несусь вослед мечтам любимым,

      А сердце грешное томит меня своим

      Неправосудьем нестерпимым.

      Богини предо мной, давнишние друзья,

      То соблазнительны, то строги,

      Но тщетно алтарей ищу пред ними я:

      Они – развенчанные боги.

      Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне,

      Но пламень тот с былым несхожий;

      Как будто, смертному потворствуя, оне

      Сошли с божественных подножий.

      И лишь надменные, назло живой мечте,

      Не зная милости и битвы,

      Стоят владычицы на прежней высоте

      Под шепот презренной молитвы.

      Их снова ищет взор из-под усталых вежд,

      Мольба к ним тщетная стремится,

      И прежний фимиам несбыточных надежд

      У ног их всё еще дымится.

      «Светил нам день, будя огонь в крови…»

      Светил нам день, будя огонь в крови…

      Прекрасная, восторгов ты искала

      И о своей несбыточной любви

      Младенчески мне тайны поверяла.

      Как мог, слепец, я не видать тогда,

      Что жизни ночь над нами лишь сгустится,

      Твоя душа, красы твоей звезда,

      Передо мной, умчавшись, загорится,

      И, разлучась навеки, мы поймем,

      Что счастья взрыв мы промолчали оба

      И что вздыхать обоим нам по нем,

      Хоть будем врознь стоять у двери гроба.

      «Прости! во мгле воспоминанья…»

      Прости! во мгле воспоминанья

      Всё вечер помню я один, —

      Тебя одну среди молчанья

      И твой пылающий камин.

      Глядя в огонь, я забывался,

      Волшебный круг меня томил,

      И чем-то горьким отзывался

      Избыток счастия и сил.

      Что за раздумие у цели?

      Куда безумство завлекло?

      В какие дебри и метели

      Я уносил твое тепло?

      Где ты? Ужель, ошеломленный,

      Кругом не видя ничего,

      Застывший, вьюгой убеленный,

      Стучусь у сердца твоего?..

      «Руку бы снова твою мне хотелось пожать!…»

      Руку бы снова твою мне хотелось пожать!

      Прежнего счастья, конечно, уже не видать,

      Но и под старость отрадно очами недуга

      Вновь увидать неизменно прекрасного друга.

      В голой аллее, где лист под ногами шумит,

      Как-то пугливо и сладостно сердце щемит,

      Если стопам попирать довелося устало

      То, что когда-то так много блаженства скрывало.

      «Хоть счастие судьбой даровано не мне…»

      Хоть счастие судьбой даровано не мне,

      Зачем об этом так напоминать небрежно?

      Как будто бы нельзя в больном и сладком сне

      Дозволить