Терпение дьявола. Максим Шаттам

2]

      Если вы хотите прочитать этот роман, погрузившись в ту же атмосферу, в какой я его писал, советую во время чтения отрешиться от внешнего мира с помощью саундтреков:

      • Йохана Йоханнссона к «Пленницам» (Prisoners);

      • Марка Штрайтенфельда к «Прометею» (Prometheus);

      • Марка Штрайтенфельда к «Схватке» (The Grey);

      • Говарда Шора к «Молчанию ягнят» (The Silence of the Lambs);

      • Дэниела Пембертона к «Экстрасенсу» (The Awakening).

      Пролог

      Зверски не хватало драйва, и Силаса это напрягало. Он давным-давно придумал себе, как все будет, и с нетерпением ждал этого дня, вот этого самого момента, подпрыгивая на месте, как ребенок в канун Рождества. И что же теперь? Жалкий намек на радость. Зато Пьер был счастлив – его глаза сияли, с лица не сходила идиотская ухмылка, с тех пор как они вдвоем добрались до вокзала Монпарнас. При том, что с самого начала именно он, Силас, проявлял самый жаркий энтузиазм, именно он почти не колебался, принимая решение, – а сейчас Пьер буквально раздувался от гордости.

      Силас остановился под информационным табло, вдохнул аромат горячей выпечки из буфета. Нужное название поезда долго искать не пришлось – оно уже было там, горело большими буквами, а сияющая надпись места назначения, Андай[3]? обещала долгие и безмятежные каникулы, заслуженный отдых. Вечный покой.

      «Не совсем каникулы, конечно, – мысленно поправился Силас, – но что-то типа того».

      Номер платформы тоже появился; Силас ткнул Пьера кулаком и указал на табло. Пьер, сосредоточенно наблюдавший за толпой, которая безудержно заполняла зал ожидания, вздрогнул.

      – Пошли, поезд прибыл.

      Оба подростка закинули на плечи тяжелые сумки и погрузились в бурный поток национального трудового ресурса на пике ежедневной миграции. Проходя мимо киоска с сэндвичами, Пьер задержался купить апельсиновый сок, предварительно стрельнув деньги у товарища, и жадно осушил его в несколько глотков. Силас предпочел воду «Эвиан». Допив, бросил пустую бутылку на пол. Она откатилась на несколько сантиметров и угодила в жернова утренней суматохи: Силас смотрел, как бутылка от удара идеально начищенного «вестона» отлетела под подошву плотницкого башмака, захрустела горлышком, сминаясь под его весом, и отправилась дальше в раскочегаренную дробилку. Отскочила от пятки мехового «угга» – вообще-то было начало мая, но присутствие «уггов» никого, кроме Силаса, не удивило, – и исчезла в недрах шагающего тысяченогого механизма. Вся эта махина неумолимо перла вперед, завораживая ритмом и динамикой. Никто бы не сумел остановить ее безудержный натиск.

      Двое подростков помедлили у выхода на платформу; ремни сумок ощутимо врезались в плечи. Поезд уже стоял у перрона, и в него активно загружались когорты пассажиров.

      – Чувствуешь что-нибудь? – шепнул Пьер, задыхаясь от эйфории.

      Кроме слишком яркого, переливчатого блеска обшивки скоростного поезда, Силас не замечал ничего особенного ни во внешнем мире, ни в себе. Он был до ужаса, до разочарования спокоен.

      – Нет пока.

      – Да ладно! Ты вообще норм, нет? Я на месте устоять не могу. Музыку взял?

      – Ясное дело. У меня айпод полностью заряжен.

      – А темные очки?

      – Есть.

      – Крем для загара и панамка?

      На этот раз Силас молча, без улыбки, уставился на Пьера.

      – Ой, да расслабься, – буркнул тот. – Пошутить, блин, нельзя…

      Тут Силас заметил мужчину, который странно на них пялился. Высокий тощий тип с седыми волосами, гладко зализанными на висках, был одет как махровая деревенщина – в жилетку из другой эпохи и вельветовые штаны. Он, похоже, чувствовал себя неуютно. Помялся, затянулся электронной сигаретой, затем поднял сумку, видимо, очень тяжелую, и полез в вагон.

      Пьер щелкнул Силаса по уху:

      – Пора. Мне туда.

      – Ага, тебе в первый класс, мне во второй…

      До отбытия поезда оставалось еще минут десять, но топтаться на платформе не было смысла.

      – Встретимся в вагоне-ресторане, – добавил Силас. Он зашагал к составу, но Пьер поймал его за руку:

      – Эй!

      Теперь улыбка Пьера была почти грустной. Семнадцать лет, черный ежик волос, густые взъерошенные брови сурово нахмурены. Он вскинул кулак, и Силас, сжав пальцы, тоже поднял руку. Кулаки столкнулись.

      – Радоваться нужно, Силас, а ты морду кривишь. Блин, сегодня же великий день! Что не так?

      – Ничего. Все хорошо.

      – Точно?

      Силас придал себе веселый вид, чтобы успокоить друга:

      – Просто никак не проснусь.

      – Так давай просыпайся, чувак, поезд сейчас тронется, блин!

      – Да я в порядке, не переживай.

      Пьер понял, что докапываться бесполезно, и пожал плечами:

      – О’кей. Тогда увидимся в вагоне-ресторане.

      Подростки разошлись

3

Андай – французский курортный город на берегу Бискайского залива. – Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, – прим. пер.