Доктор Джонс против Третьего рейха. Александр Тюрин

частью нового целого (примерно так же, например, как деятельность некоторых писателей).

      Но к чему все это рассказывалось? А к тому, что профессор Джонс не променял бы свой всесторонне рациональный город ни на какую красивую нелепость вроде Нью-Йорка, потому что любил Историю и Честность. Просто он ехал по душному полуденному городу и смотрел по сторонам – вот к чему все это.

      Он направлялся в Художественный институт, один из крупнейших музеев США, что в парке Грант. В котором, кстати, была представлена самая – САМАЯ! – большая коллекция древностей. И пресловутый «Аудиториум», кстати, тоже был неподалеку. Чуть дальше – Большой Центральный вокзал. А совсем рядом – Публичная библиотека, очень удобно. Дело, с которым профессор Джонс шел в музей, было неприятным, но неизбежным.

      К менеджеру он попал сразу, без формальностей. Менеджер Джи-Си Бьюкенен по праву считался его хорошим приятелем. «Джи-Си» – это Джеймс Сайрус. А если попросту, то…

      – Привет, Джей!

      – Добро пожаловать, Инди! – человек обрадованно встал из-за стола и пошел навстречу гостю. – Вы удивительно точны.

      Последовало рукопожатие и приглашение присесть.

      – Это мой консультант, – сказал Бьюкенен, показывая куда-то в угол.

      Между шкафом и книжными полками сидел еще один человек, этак незаметно, скромно. Среднего роста, сухощавый, в дурно сшитом сером костюме.

      – Кажется, вы знакомы, – продолжал Бьюкенен. – Профессор Ренар из Франции. Профессор Джонс, знаменитый археолог.

      Оба гостя приветливо покивали друг другу. «Знакомы» – было громко сказано, просто виделись несколько раз в Европе, на конференциях.

      – Однако хотелось бы наедине… – обронил Джонс, вежливо улыбаясь.

      – Не тревожьтесь, Инди, доктор Ренар в курсе всех наших дел, – успокаивающе поднял руки Бьюкенен. – Кроме того, он непосредственный участник проекта, о котором я собираюсь с вами поговорить после того, как мы обсудим текущие проблемы.

      – И все-таки, – настаивал Джонс. – Мои текущие проблемы слишком интимны, Джей, вы же знаете.

      Француз вдруг резко поднялся, чтобы слегка поклониться:

      – Видите ли, месье Джонс, я проводил экспертизу Корана, который вы привезли из Алжира, – он говорил с заметным акцентом.

      – Вот как? – с вежливым интересом сказал гость.

      – Господа, – Бьюкенен, улыбаясь, снова поднял обе руки, – я предлагаю обсуждать дела по порядку. Мы изучили предметы, которые мистер Джонс привез из Гватемалы. О нефритовом каймане говорить не будем, поскольку, я полагаю, мистер Джонс и сам понимает, какова его ценность. Керамика гораздо интереснее. Инди, не могли бы вы пояснить, что изображено на том блюде, которое было в вашем контейнере?

      – А где само блюдо? – гость огляделся.

      – Разумеется, не в этом кабинете. Да вы успокойтесь, я покупаю и каймана, и блюдо.

      – Коллега Ренар, если не ошибаюсь, не смог дать вам исчерпывающую консультацию? – теперь уже привстал и поклонился французу доктор Джонс.

      Тот