Сумеречный Взгляд. Дин Кунц

возможностями, и доказательством тому была Райа Рэйнз.

      – Выглядишь ты на семнадцать, – сказала карлица, – но черт меня возьми, если ты действуешь или чувствуешь себя как семнадцатилетний.

      Не зная, что на это ответить, я лишь пробормотал:

      – Ну…

      – Может, тебе и семнадцать, но ты мужчина, яснее ясного. Я, наверное, так и скажу Бобу Уэйланду, что для Тины ты чересчур мужчина. В тебе есть сила.

      – Что-то… темное, – добавила Райа.

      – Да, – согласилась Ирма. – Что-то темное. И это тоже.

      Они были любопытные, но они были также балаганщиками. Они не стеснялись сказать мне, кто я есть, но они в жизни бы не спросили меня обо мне самом без моего согласия.

      Ирма ушла, и я разложил перед Райей на кухонном столе деньги и квитанции. Она сказала, что выручка была на двадцать процентов выше, чем обычно. Выдав мне дневную плату наличными, она добавила еще тридцать процентов от тех двадцати. Это показалось мне неслыханной щедростью – я прикидывал, что процент от выручки мне будут платить не раньше чем через пару недель.

      Когда мы закончили расчеты, я снял передник уже безо всякого смущения – эрекция, которую он прикрывал, спала. Она стояла у стола рядом со мной, я по-прежнему видел недостаточно прикрытые контуры ее грудей, и при взгляде на ее лицо у меня по-прежнему перехватывало дух. Но теперь гоночный двигатель моего желания сбавил обороты и лениво вертелся вхолостую – из-за ее деловитости и непримиримой холодности.

      Я сказал ей, что Студень Джордан попросил сделать для него завтра одно дело, так что я не знаю, когда смогу завтра приступить к работе на силомере, но она была уже в курсе.

      Она сказала:

      – Когда закончишь, что там поручит тебе Студень, возвращайся на силомер и подмени Марко, того парня, что работал во время твоего перерыва. Он поработает, пока ты будешь в отлучке.

      Затем:

      – Слим?

      Я остановился и повернулся к ней:

      – Что?

      Она стояла, уперев руки в бока, сердито нахмурившись, сузив глаза, с вызывающим видом. Я решил, что сейчас мне за что-то крепко влетит, но она сказала:

      – Добро пожаловать на борт.

      Не уверен, знала ли она, как вызывающе выглядит, и знала ли она, как выглядеть по-другому.

      – Спасибо, – ответил я. – Приятно почувствовать палубу под ногами.

      Своим ясновидением я разглядел манящую нежность, особую уязвимость под броней, которую она сотворила, чтобы защититься от мира. Я сказал Студню правду: я в самом деле чувствовал, что за маской крутой амазонки прячется чувствительная женщина. Но сейчас, стоя в дверном проеме и глядя на нее, стоящую в вызывающей позе возле стола, заваленного деньгами, я почувствовал еще кое-что – горечь, которой не замечал раньше. Это была глубокая, хорошо скрываемая и непроходящая меланхолия. И хотя эти психические излучения были смутны и неопределенны, они глубоко взволновали меня. Захотелось вернуться и обнять ее – без